Разоблаченная Изида. С комментариями. Том 2. Елена Блаватская

скверны мира через познание Господа и Спасителя, то они опять попали в путы и обуяны… было бы лучше для них не узнавать пути праведности, чем после того, как узнали, отвернуться от святых заповедей, данных им» («2 Послание Петра»).

      Вне сомнения, Петр не мог иметь в виду гностиков, так как те никогда не видели «святых заповедей, данных им»; Павел же видел. Они никогда никому не обещали «свободы» от пут, но Павел обещал это неоднократно. Кроме того, последний отвергает «старый завет», – рабыню Агарь, – а Петр крепко за него держится. Павел предостерегает людей против сил и властей (низших ангелов каббалистов), а Петр, как будет видно из дальнейшего, уважает их и поносит тех, кто их не уважает. Петр проповедует обрезание, Павел запрещает его.

      Позднее, когда все эти чрезвычайно грубые ошибки, противоречия, расхождения и выдумки были насильно втиснуты в систему, тщательно выработанную кастой епископов новой религии, и названы христианством; когда сама эта хаотическая картина была коварно сохранена от слишком близкого с ней знакомства целым строем грозных церковных епитимий и анафем, которыми любопытные удерживались на почтительном расстоянии под фальшивым предлогом недопущения святотатственной профанации божественных тайн; и миллионы людей были умерщвлены во имя Бога милосердия, – тогда пришла Реформация. Она, несомненно, заслуживает свое название в полнейшем парадоксальном значении. Она оставила Петра и утверждала, что выбрала Павла своим единственным вождем. И апостол, который метал громы и молнии против старого закона рабства, который предоставил полную свободу христианам соблюдать субботу или не соблюдать, который отверг все, что предшествовало Иоанну Крестителю, – является теперь провозглашенным знаменосцем Протестантизма, который придерживается старого закона больше, чем евреи, бросает в тюрьму тех, кто рассматривает субботу так, как рассматривали это Иисус и Павел, и превосходит синагогу первого века по догматической веронетерпимости!

      Но кто же тогда были первые христиане, можно все-таки спросить? Несомненно – эбиониты! И в этом мы следуем утверждениям лучших критиков.

      «Почти нет сомнений, что автор книги “Clementine Homilies” был представителем эбионитского гностицизма, который когда-то представлял чистейшую форму примитивного христианства[348]…»

      Но кто же были эбиониты? Ученики и последователи ранних назареев, каббалистических гностиков. В предисловии к «Кодексу назареев» переводчик говорит:

      «Что также назареи не отвергали эонов – это естественно. Ибо они были наставниками эбионитов, которые признавали их (эонов)»[349].

      Кроме того, Епифаний, этот христианский Гомер «Ересей», говорит, что «у Эбиона взгляды назареев, форма керинтян (которые воображают, что мир был построен ангелами) и название христиан»[350].

      Это название, несомненно, с большим правом было применено к ним, нежели к ортодоксальным (так называемым) христианам школы

348

«Supernatural Religion…». II, 5.

349

Норберг, предисловие к «Codex Nazaræus». С. V.

350

Epiphanius. «Contra Ebionitas».