Змееныш. Андрей Дашков

С некоторых пор он ни на минуту не расставался с земмурским мечом. Даже в постели Люгер клал его рядом. Это было хуже, чем измена. Сегейла почувствовала себя лишней. А Стервятник продолжал вести заведомо проигранную войну с самим собой. Он был раздавлен будущим, забыв о том, что для человека существует только настоящее…

      Все больше времени Сегейла проводила в Элизенваре. Она гостила у людей, с которыми сблизилась тогда, когда Люгер еще не пренебрегал светскими обязанностями и развлечениями. Так как большинство родов не могли похвастаться абсолютной чистотой крови, а крупные состояния имели неправедное происхождение, супруга Стервятника не была отвергнута никем из его старых друзей. Им пришлось умерить свое любопытство и свыкнуться с тем, что ее прошлое оставалось тайной. Правда, дом советника Гагиуса был закрыт для нее. Этот пробел с лихвой восполняло общение с вдовой Тревардос и усиленное внимание супругов Тротус, которые взялись опекать Сегейлу – видимо, от пожиравшей их скуки…

      Все приходит невовремя или слишком поздно. У Стервятника завелись деньжата, но они лишь обеспечили ему кое-какие удобства. Теперь Люгер мог позволить себе нанять слуг. Как он и предполагал, найти их оказалось непросто даже в Элизенваре. В конце концов на переезд в поместье согласилась пожилая чета Баклусов, лучшими рекомендациями которым послужили флегматичность и безразличие ко всему, кроме денег.

      Позже выяснилось, что Эльда Баклус была неплохой кухаркой, а ее муж Густав нравился Слоту тем, что питал глубочайшее презрение к всевозможной нечисти. Втайне от хозяина он боролся с излишками запасов в винном погребе, зато Люгер мог быть уверен, что слуга не сбежит от него, если у кого-либо из местных «доброжелателей» вдруг развяжется язык.

      За три года, прожитые в поместье, Эльза и Густав назубок выучили привычки и тяжелый нрав хозяина. Слуги понимали Стервятника с полуслова и старались как можно реже попадаться ему на глаза. Это устраивало всех, за исключением Сегейлы. Морт был еще слишком мал, чтобы замечать гнетущую атмосферу, воцарившуюся в старом доме, а Люгер слишком погружен в Книгу Судеб, написанную пылающими буквами в адском хаосе собственного мозга, чтобы обращать внимание на страдания единственного любившего его существа.

* * *

      Третий день второго месяца 3000 года от Рождества Спасителя ничем не отличался от семи предыдущих. Конец зимы, низкое тяжелое небо, тусклое негреющее солнце, мертвая природа вокруг. Хорошее время для смерти…

      Люгер редко выходил из дома и уже полгода как не покидал его ночью.

      Он провел этот день в библиотеке, возле растопленного камина, среди горящих свечей, которые отодвигали внешний мир за пределы освещенного пространства. Задернутые темные шторы на окнах не пропускали внутрь печальных солнечных лучей. И время суток становилось неопределенным, искусственные сумерки – бесконечными, одиночество – неизбывным и почти уютным, а вино – янтарным. Тишину нарушали лишь привычные звуки: треск поленьев