Палач, скрипачка и дракон. Василий Криптонов

рождения у нее ведь. Да ботинки заодно попробуй.

      – Ботинки?!

      В прихожей, прежде незамеченные, стояли кожаные высокие ботинки. Глядя на них, первым делом Лиза подумала, что сто́ят они столько, сколько мать за два месяца зарабатывает, прибираясь в богатых домах. Потом уже подумала, что выглядят они чересчур… греховно. Черные, блестящие, будто горды своей чернотой. А эти цепочки по бокам – зачем? Просто украшение?

      Лиза покачала головой. В подобном легко себе представить Энрику – бойкую, решительную девицу, готовую хоть с самим Диасколом в пляс пуститься, лишь бы не скучно. А ей, Лизе, завтрашней монахине, к чему такое?

      – В город ездила, – послышался сзади голос матери. – Там сейчас такие в моде. Вот, решила…

      – Спасибо тебе, мама, – сказала Лиза, подумав, что поблагодарить в любом случае лишним не будет. – Да только, боюсь, не по мне они. Не пустят в монастырь в таком вот…

      – Ой, все-то ты с монастырем своим! – Мама развернулась, пошла обратно в кухню. – Ну срежешь цепочки, сойдут за нормальные. Делов-то…

      Тон матери Лизу не обманул – обиделась. Даже не обиделась, а глубоко огорчилась, что таким вот нелепым подкупом не вернула в мир дочкину душу. Горько стало и тяжело. Захотелось уступить, чтобы в этот последний день увидеть на лице матери улыбку. Но вот улыбнулся из вечной тьмы Диаскол, и Лиза решительно обула свои стертые ботиночки.

      Закутавшись в старенькое пальтишко, которое еще мать в ее возрасте носила, Лиза пересекла дворик, толкнула калитку, с которой осыпался на руку пушистый снежок, и чуть не натолкнулась на кого-то. Мужская рука легла ей на плечо, останавливая.

      – В монастырь собралась, а сама в землю смотришь, – произнес укоризненно голос. – В небо смотреть надо, там Дио живет!

      – Дио – везде, – возразила Лиза, прежде чем поняла, что над ней смеются. Да не кто-нибудь, а Рокко, ученик колдуна. Вспыхнув ярче утреннего солнца, Лиза отстранилась.

      – Да не шарахайся ты, я со святой водой, – махнул бутылкой Рокко. – Видишь? Был бы совсем плохой – сгорел бы сейчас, к Диасколу. Хошь – глотну? – И он сделал вид, будто пытается вынуть пробку из бутылки.

      – Оставьте меня, пожалуйста, со своими греховными разговорами, – сказала Лиза, бочком обходя дерзкого парня. – Я хочу с подругой поговорить…

      – Вот как… – расстроился Рокко. – А чего ж ты мне душеспасительных слов не скажешь? Я, может, не совсем пропащий-то! Мне б кто по-доброму, по-понятному разложил про Дио, так я бы и…

      – А вы приходите в церковь на службу, да исповедуйтесь после, – сказала Лиза.

      – Это Ламберто, что ли? – фыркнул Рокко. – Да он от моей исповеди со стыда сгорит живьем, а мне отвечать. Не… Давай, я тебе исповедуюсь?

      – Мне сан не позволяет. Прощайте, синьор Алгиси.

      Лиза отворила калитку дома Маззарини и укрылась от наглого взгляда. С улицы послышался смех Рокко, звук шагов – снег заскрипел. Лиза перевела дух, потерла щеки, которые отчего-то пылали.

      А Энрика все играла. Закрыв глаза,