Королевский понт. Анастасия Баталова

в мире, которое точно такое же, как и всякое другое место; понимание, что на самом деле нет в мире ни сильных, ни богатых, ни дураков, ни счастливчиков, и она, Тати, совершенно случайно именно Тати, и она могла бы быть и тем нищим мальчиком, которому она давеча давала молоко и хлеб, и нет никакой разницы, быть ей самой собой или тем мальчиком, потому что он точно так же может запрокинуть голову… и увидеть свое вечное отражение в звездах…

      2

      Тати Казарова размеренным шагом приближалась к тому месту, где в прошлый раз Кузьма выгуливал свою колченогую собачонку; дойдя, остановилась в неровном пятне тени тиса, постояла, оглядывая залитые солнцем дорожки, и снова пошла в обратном направлении. В этот час на Парящем бульваре было не слишком много народу, неподалёку чинно прогуливалась небольшая группа молодых пап в традиционных накидках, они деловито толкали перед собою дорогие детские коляски и оживленно щебетали о чем-то на хармандонском, по-видимому, обсуждали аллергические прыщики, первые зубы и прочие трудности младенчества.

      Неподалеку дымилась урна. Густые, круглые, мягкие как локоны красавца, клубы серого чада под ветром стелились по земле. До Тати долетал едкий химический запах – вероятно, кто-то бросил в урну окурок и тот, подкормившись бумажными обертками из-под сандвичей, салфетками, деревянными палочками от сладкой ваты, окреп и принялся плавить пластиковые стаканчики из-под фраппе…

      «Почему никто не остановит это безобразие? – возмутилась про себя Тати, –  Это же одно из самых престижных мест в городе… Неужели тут нет пожарной охраны?»

      Дым из урны продолжал валить, и из-за её края робко выглянул, словно любопытный ребенок из манежа, первый рыжий язычок пламени. Майор Казарова решила лично положить этому конец – она направилась к ближайшему киоску с минеральной водой, и, купив по неслыханной цене стакан содовой, махом опрокинула его в урну. В глубине урны зашипело, так, как будто поток газировки потревожил обитавшую в ней змею, чад вначале стал гуще, но уже через минуту начал редеть.

      Тати вздохнула с облегчением. Молодые отцы развернулись в конце аллеи и теперь шли обратно, продолжая свою занимательную беседу.

      Тати не ставила себе цели выучить хармандонский язык, он входил в её сознание постепенно и естественно, запоминались отдельные слова и целые фразы, очень спокойно, без усилий. Пока у Тати был роман с Аланом, она шутки ради иногда просила его называть по-хармандонски разные предметы – её цепкая память волей-неволей складывала слова в копилку, кое-чему она научилась у Дарины, некоторые обороты пришли в её лексикон сами собой – Тати прислушивалась к людям в кафе, в барах, в деревнях окрестностей Хорманшера, на улицах.

      Она обнаружила, что начинает любить хармандонский язык, его ритмический рисунок с чередованием плавных перекатов и резких скачков, его сложность, заключенную в простоте. Например, хармандонский глагол в единственном и множественном числе,