Надежное занятие. Виктор Викторович Улин

дело, – подумал он. – Чем больше я разглядываю эту девушку, чем больше она открывается, тем больше она мне не нравится. Если она – чисто теоретически – разденется догола, то меня наверняка просто стошнит…

      – Ну и как Европа? – неожиданно спросила она. – Удачно покоряется?

      – Ну, как сказать, – пожал плечами он, не ожидав от нее ироничного вопроса. – Временами и местами.

      – Я имела в виду, выгодно на машине ездить и возить пассажиров?

      – Когда как, – честно ответил он. – Все зависит от времени суток, от погоды, еще черт знает от чего. Но в общем не очень. Если бы еще машина новая была… А так после ремонта и бензина мало остается.

      – Но все-таки ты ездишь, – сказала она.

      – Езжу. Нужно иметь какое-то надежное занятие. Я же не говорю, что собираюсь быть таксистом. Но пока учусь, по специальности никуда не устроиться. Лучше уж таксовать, чем подавать тарелки в пиццерии.

      Девушка ничего не ответила. Он уже понял, что ее гложут какие-то свои невеселые мысли и она лишь время от времени, словно очнувшись, начинает говорить.

      – Самое время начнется зимой, – продолжал он, словно ей то было интересно. – Когда станет холодно, пассажиров прибавится. Но я к зиме не готов, не знаю, что буду делать. Зимней резины нет.

      – Зимняя резина, знаю… – неожиданным эхом отозвалась девушка. – Знакомые слова. Отец тоже. Пока…

      Она не договорила, и он не уточнил, что стало с отцом. Умер, ушел или просто потерял работу… дело известное и абсолютно безнадежное.

      Судя по всему, неожиданное воспоминание об отце снова погрузило ее в грустную задумчивость. Потому что еще несколько километров в сгущающихся сумерках они ехали молча. Наконец тишина – относительная тишина в потрескивающей позванивающей и грохочущей на каждом ухабе машине без магнитолы – стала нестерпимой и он, не зная, зачем это делает, спросил:

      – Слушай, ты почему такая грустная и потерянная? Что у тебя случилось? Помочь тебе можно?

      Последние слова вырвались уже полностью сами по себе. Но девушка восприняла вопрос отстраненно.

      – Да ничего не случилось, – с прежним равнодушием ответила она. – Отчисляют меня. И ничем тут не поможешь.

      – Отчисляют? – переспросил он. – С какого курса?

      – С четвертого. Осталось всего два года. Жалко…

      – Ты кто по специальности? – зачем-то уточнил он.

      – Бухгалтер-экономист.

      – Я маркетолог. И тоже на четвертом. И тоже еще два года. Последний набор специалистов. Как и у вас, наверное?

      – Ну да, – кивнула девушка. – Следующие уже бакалаврами пошли.

      – А за что отчисляют? Задолжности?

      – Да нет, – просто ответила она. – Учусь я… То есть училась хорошо. Почти отлично. За неоплату первого семестра.

      – И что? Они теперь за просрочку отчисляют? Быть такого не может, – уверенно возразил он.

      – У меня не просрочка, – пояснила девушка. – Мне просто в этом семестре нечем платить за учебу.

      – Но если ты училась хорошо, на бюджет не