Горькая брусника. Наталья Брониславовна Медведская

партнер по танцам с очередной подружкой. Я не боялась, рассудив здраво: обыск уже сделали и ничего не нашли. Значит, больше не полезут, пока, во всяком случае.

      Ночью мне приснился кошмар: наркоторговцы предлагали свой товар, высыпая круглые камешки, похожие на обтёсанную морем гальку, прямо на меня. Они уверяли: если лизать камешки языком, можно попасть в рай или войти в состояние нирваны. Камней становилось всё больше, стало трудно дышать. Я проснулась в ужасе и с силой сбросила с груди что-то тяжелое и пушистое. Кот, спавший на мне, протестующе замяукал. Жёлтыми огоньками сверкнули в полумраке его глаза. Чертыхнувшись, я выпроводила разбойника за дверь. Огромный жирный котяра соседской бабули повадился лазать через балкон в квартиру Алёны. Этот полосатый монстр имел наглость укладываться в кровать, а потом переползать на спящего человека. Сестра не раз жаловалась на беспардонного кота, теперь Пушистик заявился и ко мне.

      В июле студенты уезжали на практику. Я свою практику договорилась пройти в родной станице. Спасибо тёте Гале, маминой сестре, она напишет всё, что надо. Тетя работала заведующей домом культуры в Павловской. Таким образом, у меня освобождались два месяца. Я могу поехать в Вереево и выяснить правду о смерти Алёны. Мне было больно узнать столько плохого о сестре. Я не считала её ангелом и знала, какая она бывает, но такого не предполагала. Но Алёна родной мне человек, а кровь, как известно, не водица. Не собираюсь сидеть, сложа руки, и ждать, что накопают сыщики.

      ***

      – Давно она в таком состоянии? – спросила я отца.

      Мама, как китайский болванчик, молча кивала головой на задаваемые мной вопросы. Её пустые глаза смотрели мимо меня куда-то в угол, на губах играла лёгкая улыбка, от которой у меня по коже пошли мурашки.

      Папа пожал плечами. Под его глазами залегли тени, лицо приобрело землистый оттенок.

      – Так выглядит она уже пять дней. Не верит в смерть Алёны. Уверяет, что мать всегда чувствует, что с её ребенком. Говорит: она жива.

      Отец зевнул и потер руками лоб. Я покосилась на маму и предположила:

      – А может и правда Алёна жива?

      – И ты туда же. Она что, голая исчезла! Вещи на месте – абсолютно все. Обрывки её купальника нашли водолазы, – рассердился отец. – Не поощряй бредни матери, ей нужно примириться со смертью дочери.

      У меня закололо сердце, и я тихо спросила:

      – А ты примирился?

      Его лицо сморщилось, в глазах заблестели слёзы. Он усилием воли взял себя в руки.

      – Нет, но надо жить…

      Я поманила отца рукой, показывая, что нам нужно поговорить наедине. Мы вышли во двор и присели на лавочку под виноградной беседкой. Пьяняще пахло цветущей ночной фиалкой. На небе зажглись первые звёзды.

      – Папа, покажи мне вещи Алёны и расскажи, как добраться в Вереево?

      Отец посмотрел на меня повлажневшими глазами и насторожился. Достал из кармана пачку сигарет. Чуть дрогнувшей рукой вытащил одну сигарету и прикурил.

      – Зачем