Побег. Елена Крюкова

присела рядом с мальчонкой на корточки, вынула из кармана кожаной куртки носовой платок. Платок был мятый и грязный, но это было ничего. Надя плюнула на платок и прислонила его к порезу. Так держала. Мальчик стоял навытяжку, как в строю. Собака задрала голову выше и завыла. Она выла, как говорила. Люди шли рядом с ними и мимо них, шли, переговариваясь и хохоча, шли по делам и в безделье слонялись, спешили на работу и медленно, важно шли в никуда, к смерти, видя ее впереди, как блеск холодной далекой воды, – они опять и опять незаметно поднимались с плоской бедной земли и шли по выгибам мощных нетленных сфер, не падая и не балансируя, шли по небу, аки по почве, и шли по камням, как по небу; они сливали своим безудержным, будничным ходом небо и землю, жизнь и гибель, войну и любовь, – а Надя все держала скомканный носовой платок у щеки беспризорника, и собака перестала выть и положила тяжелую голову с мокрым носом Наде на торчащее под черной юбкой колено. Собака просила есть, а у мальчишки был только нож, а у Нади только платок.

      Надя отняла комок материи от щеки мальчика. Кровь прекратила течь. Мальчишка вслепую затолкал нож в карман. Надя тоже сунула руку в свой карман, вытащила портмоне, щелкнула замком и приказала мальчишке:

      – Руки подставляй!

      Он готовно подставил сложенные лодочкой ладони. Надя перевернула в воздухе портмоне и высыпала в руки парню все деньги, что жили в ее кошельке – бумажные шуршали, серебро и медь тускло, бедно звякали. Когда деньги кончили высыпаться, Надя застегнула портмоне и улыбнулась. И улыбка у нее получилась такая, как надо: веселая, словно она была одного возраста с мальчонкой, и они оба смеялись над обворованным в хлебной очереди толстопузым купчиком.

      – Купи себе что хочешь!

      Парень не сводил глаз с денег. Потом угрюмо, исподлобья глянул на Надю. И собака посмотрела – таким же угрюмым, исподлобным взглядом.

      Оба, мальчик и собака, глядели на нее, и Надя растерялась.

      – А что ты хочешь?

      Она совсем не ожидала, что это спросит, у нее вырвалось.

      И тут собака рванулась вперед. Она побежала, и парень, зажав в кулаках бумажки и стальные кругляши, тоже побежал за ней, лапы собаки мелькали, и ноги парнишки тоже мелькали в воздухе, он слишком быстро перебирал ими, и они слишком быстро удалялись от Нади – вот стали двумя точками в солнечном дыму утренней улицы, вот уже побежали по выгнутой в зенит сфере, вот стали нищими ангелами над бездной.

      И уже не бежали, а летели, и веселились, и смеялся парень, и лаяла собака

      Только хриплого смеха и звонкого лая на земле не слышно было.

      Надя поглядела на переливающуюся жидкой бронзой, алую воду реки.

      – Придется домой пешком идти! – сказала она самой себе.

      И пошла пешком.

      Красная площадь ало, солнечно дымилась перед ней, испускала красные счастливые лучи, обдавала ими Надю и людей на ее пути.