PR христовый. Вольдемар Собакин

Им было о чём вспомнить часов на пять неумолкаемой беседы, чем они и занялись, быстро накрыв нехитрый стол, во главе которого стояла выпитая на треть бутылка коньяка.

      К вечеру было оговорено много новостей последних трёх лет и уговорены последние две бутылки спиртного. Дарик всё так же держал автосервис на окраине Ростова, жена Олеся, на свадьбе которых Нестор одарил их дорогой стиральной машиной, изменила Дарику, была побита и выгнана ещё полгода назад. Детей Дарик не нажил, но твёрдо, хотя и не высоко финансово стоял на ногах.

      Дарик и Нестор, не окажись их судьбы связаны соседством в нежном возрасте, не могли в зрелости сойтись никоим образом. Если говорить простым языком – являясь общим видом, каждый личностно относился к иному подвиду, как например шимпанзе и горилла, являясь обезьянами, относятся к разным подвидам, что исключает возможность их естественного жизненного сближения. Сблизившиеся этим субботним вечером изрядно подвыпившие одинокие мужчины среднего возраста, пошатываясь и опираясь на плечи друг друга, шли в закат, чтобы пройдя погост, упереться в неприступную стену пансионата и непреодолимую границу возможностей своих организмов. Заснув и, к полуночи, подмёрзнув на ещё не отогретой от зимы земле, они кое-как добрались до своих комнат, бросив свои тела в койки.

      С утра в воскресенье, чуть заглушив похмелье разбавленным медицинским спиртом, друзья сошлись на том, что кульминацией их встречи, после трёхгодичной разлуки непременно должна стать ночная рыбалка – благо небольшая речушка протекала совсем рядом, а все необходимые снасти были кем-то предусмотрительно оставлены под кроватью Дарика.

      Сказано-сделано. После обеда рыбаки выдвинулись в направлении речки. Остановились на красивом пейзаже с пологим спуском к реке и ровной площадкой для костра. Тут и разбили лагерь, представляющий из себя небольшой навес – растянутый между тремя соснами брезент, выкопанную яму для кострища с рогатинами по бокам и две наспех сооружённые из нескольких сухих стволов скамейки.

      Удочки закинули уже к закату. На червя рыба не шла, а вот на хлеб стали попадаться плотвички и окуньки, мелкие, но регулярные. Часа за два, наловленные полтора десятка рыбин плавали в кипящем ведре. Аромат ухи с привкусом древесной золы приятно щекотал ноздри. Хлеб, зелёный лук, соль, две большие деревянные ложки лежали у костра на газете. Уставшее за день солнце сползало за горизонт.

      – Эх, хорошо то как! – глядя сквозь пар над ведром, произнёс Нестор, – Случаются же в жизни подобные моменты, когда вся тяжесть вдруг становится невесомой, тебя ничего не тревожит и от ближайших часов жизни ты гарантированно ожидаешь только позитива!

      – Это да, брат, такие моменты потом всю жизнь вспоминаешь, – помешивая черпаком уху, добавил Дарик, – вот мне сорок три, а таких моментов как сейчас было не больше полусотни; то есть получается чуть больше по одному на год. Маловато как-то!