Мысы Ледовитого напоминают. Ю. В. Чайковский

(северный путь). У обоих предположений есть по нескольку вариантов, но никто, кажется, не спросил себя: мог ли быть третий путь, не с моря? О нём скажу далее.

      Приблизительные места возможных исходов различных участников ПСФI.

      Делалось и два предположения о назначении неведомой экспедиции – поисковое (землепроходцы) и торгово-охотничье. У каждого тоже есть варианты, но ни один из них не ответил на поставленные выше вопросы, поэтому вот третье предположение, ранее никем не предлагавшееся: наши герои – беглецы. При этом многое встанет по местам, и потому оно будет у нас главным.

      На мой взгляд, обе находки у мыса Фаддея оставлены людьми, которые отнюдь не собирались в Ледовитое море и ушли туда вынужденно, не видя иного способа спасти себя и свои ценности. Оттого они оказались столь неподходяще одеты и обуты, потому везли с собою женщин, потому у них было столь странное обилие предметов. Другого способа объяснить весь набор загадок мне не видно, однако возможно, что кто-то его ещё предложит.

      Вернее всего, беглецы везли краденое и потому бежали от властей, но возможен иной вариант: груз, стража и предполагавшийся путь наших героев были законными, а стать беглецами им пришлось, уходя от опасности – например, от разбойников. Пропажа отряда с соболиной казной должна была попасть в донесения, однако переписка могла до нас не дойти, да никто её и не искал. Итак, все наши путники, чистые и нечистые, сбились в плывущую горстку, словно на Ноевом ковчеге. Теперь познакомимся с тем, что они везли, ближе.

      3. Охота на соболей и на людей

      Известно, что русские шли в северную Сибирь прежде всего за соболем («соболь – это алмаз в короне лесного царя» [АР-2, с. 161]) и что моря Арктики были им нужны прежде всего как дорога к устьям сибирских рек. В начале XVII века устья стали труднодоступны, но современники так и не смогли усвоить причины этого – см. Очерк 1. Столь же известно, что соболей русские добывали тремя путями – либо охотились сами, либо меняли их у местных жителей на европейские товары, либо отбирали у них соболей как ясак.

      Менее известно, что соболь – зверёк весьма уязвимый, ибо размножается медленно. Если белку столетиями вывозили из Сибири ежегодно миллионами шкурок, а она как водилась по всему лесному Северу, так и водится, то соболь почти вымер, хотя его вывозили, самое большее, по двести с небольшим тысяч шкурок в год, да и то очень недолго [АР-2, с. 161–162].

      И уж совсем редко прочтёшь, что с собою русские принесли и свой приём охоты – посредством западни. Он гораздо более истребителей, нежели приёмы туземные (лук и сетка) [Бахрушин Л., 1928].

      Соболь был главным предметом российской внешней торговли, и московские власти требовали его всё больше и больше, тогда как в тайге его становилось всё меньше и меньше. Обычно уже лет через 10–15 после «объясачения» данной местности приказчики писали воеводам, что собрать прежний ясак невозможно, так как «соболь опромышлялся». Но Москве был нужен соболь, а не отговорки, так что