Девушка по имени Ануир. Виктор Викторович Улин

внезапного, свободного и невыразимо счастливого чувства полета.

      Похожее, хотя и при абсолютно иных обстоятельствах, он испытал единожды в жизни, где-то в Крыму на обрывистом побережье: добежав до края земли, чудом зацепился за отвесный уступ, под которым расстилался берег – а душа, не сумев удержаться, вылетела из тела и парила в невесомых потоках воздуха над уходящим в бесконечность морем.

      Пройдя пик, обмякнув и не имея сил встать, он лежал на ней, с трудом веря в случившееся.

      – Приходи еще, – еле слышно продышала она ему в ухо. – Когда захочешь.

      Собрав все силы, Вершинин встал, кое-как оделся и вышел, так и не сказав ей ни слова. В ногах чувствовалась слабость. Голова плыла.

      Он опять стоял у фенольного пруда. Ему стало одновременно смешно и жутко. Неужто это он десять минут назад собирался наполеоновским жестом отравить город?

      Но неужели одной этой решимости было достаточно для того, чтоб распрямиться? Почувствовать себя человеком? Реализоваться как мужчине. И достигнуть высшего для него предела: выпить директорский коньяк и изнасиловать директорскую секретаршу.

      Нет, не изнасиловать… Она ведь сказала «приходи еще». Значит, он не совсем пропащий человек, он еще что-то может и кому-то в состоянии доставить удовольствие, которое хочется повторить?!

      Он отогнал подленько набежавшие мысли о том, что Анжелика молода и ей в сущности должно быть все равно, с кем заниматься сексом – лишь бы партнер не помешал дойти до точки.

      Сейчас ему хотелось верить, что и он сам чего-то стоит. Хотя бы для этой не слишком умной, зато достаточно распущенной девчонки.

      «Приходи, когда захочешь» – легко было сказать, для повторения случившегося требовалось новое стечение обстоятельств, надеяться на которое казалось глупостью.

      И все-таки, все-таки… Он был с женщиной, ей было хорошо с ним – значит, он еще не умер как мужчина.

      Покачнувшись от внезапно нахлынувшего головокружения, Вершинин схватился ладонью за край насосной будки.

      Со скрипом распахнулась дверца: оказывается, она даже не была заперта.

      Клеммы, подходящие в выключателю, были мертво заржавлены; похоже им не пользовались бог знает сколько лет, но Вершинин знал, что подобная техника безотказна.

      Вода свинцово колыхалась в пруду.

      И отражение фонаря прыгало по волнам – то дробясь на тысячи осколков, то сливаясь вновь.

      ДЕВУШКА ПО ИМЕНИ АНУИР

      « Иногда я думаю, что люди умирают не от старости, а просто от того завистливого сознания, что им больше никогда не быть молодыми.» (Энн Ветемаа. «Усталость»)

      * * *

      – …Николай Николаевич, – проговорила Маша, глядя прямо перед собой, на стремительно налетающую серую холмистую трассу.

      Ее голос прозвучал так неожиданно в прохладной тесноте машины, где рев покрышек на скорости сто шестьдесят километров в час заглушал несущиеся откуда-то сзади еле слышные звуки музыки,