Браслеты Скорби. Брендон Сандерсон

Я застрелю тебя прямо сейчас. Клянусь, я так и сделаю. Скажи мне, что ты сделал.

      Он повернулся:

      – Это просто подарок, Ранетт.

      – Блокнот? – спросила она, листая страницы.

      Уэйн сунул руки в карманы брюк и пожал плечами:

      – Книжка для записей. Ты все время что-то записываешь, думаешь о том о сем. Вот я и решил, что тебе может показаться полезной эта книжка. Твоим идеям, наверное, довольно тесно. Лучше обзавестись местечком для их хранения.

      – Почему он влажный?

      – Прости. Забылся и сунул его в карман. Но сразу же вытащил. Я, чтоб ты знала, ради него сражался с десятью констеблями.

      С подозрением прищурив глаза, Ранетт листала страницы, пока не дошла до последней.

      – Что это? – Она поднесла блокнот поближе к глазам и прочитала вслух нацарапанное там: – «Спасибо и прощай»? Да что с тобой такое?

      – Все в порядке. Я подумал, время пришло.

      – Ты уезжаешь?

      – Ненадолго, но дело не в этом. Уверен, мы еще увидимся. Может, будем часто видеться, и все такое. Я тебя увижу… но не так, как раньше. Понимаешь?

      Ранетт устремила на него долгий взгляд, потом будто расслабилась:

      – Ты серьезно?

      – Ага.

      – Наконец-то.

      – Пора взрослеть, да? Я вдруг понял, что… ну, если чего-то хочешь, это не означает, что ты это получишь, ведь так?

      Ранетт улыбнулась. Уэйн ужасно долго не видел, как она улыбается. И когда она подошла и протянула руку, даже не дернулся. Чем был страшно горд.

      Он взял ее руку, а Ранетт подняла ее и поцеловала тыльную сторону его ладони:

      – Спасибо, Уэйн.

      Он улыбнулся, разжал пальцы и повернулся, чтобы уйти. Но, сделав шаг, вдруг поколебался, перенес вес на другую ногу и сказал:

      – Мараси говорит, ты встречаешься с другой девушкой.

      – Я… ну да.

      Уэйн кивнул:

      – Ну так вот, не хочу, чтобы ты меня поняла неправильно, раз уж я такой весь джентльмен, и взрослый, и все такое. Но нельзя винить мужчину, если от подобных речей у него могут появиться всякие мысли. Полагаю, э-э-э… нет никакого шанса, чтобы мы втроем…

      – Уэйн.

      – Я даже не возражаю, если она толстая, Ранетт. Мне по нраву девчонки, у которых есть за что подержаться.

      – Уэйн!

      На лице Ранетт появились явные признаки надвигающейся бури.

      – Ладно, – сказал он. – Ладно. Проехали. Ну да. Как по-твоему, когда мы будем с нежностью вспоминать эту беседу и наше памятное прощание, у нас обоих получится забыть мои последние слова?

      – Я очень постараюсь.

      Уэйн снял шляпу и с улыбкой отвесил ей глубокий поклон, которому научился от привратника в шестом поколении, встречавшего гостей у дверей бального зала леди Зобелл в Четвертом октанте. Потом выпрямился, надел шляпу и повернулся спиной. Уходя, он вдруг непроизвольно начал насвистывать.

      – Что это за песня? – крикнула вслед Ранетт. – Вроде знакомая.

      – «Последний вздох», – не поворачиваясь,