Браслеты Скорби. Брендон Сандерсон

но потом увидел, что под ним обычная блузка и юбка. Одеяние девушка закинула в кусты.

      – Я мало что знаю. Видела, как твоя бабушка побежала в Приют Синода, потом еще подслушала, как об этом спрашивал Татед. Что-то случилось. Мы как раз планировали ускользнуть сегодня вечером, и я решила, ну, ты понимаешь, что момент очень подходящий.

      – Но если произошло что-то чрезвычайное… – проговорил Ваксиллиум, бросая взгляд через плечо.

      – Это связано с капитаном констеблей, который пришел задать ей несколько вопросов, – пояснила Айдашви.

      «Констебль?..»

      – Идем, Асинтью. – Девушка взяла его за руку. – Уверена, твоя бабушка быстро разберется с чужаком. Возможно, она уже идет сюда!

      Ваксиллиум замер.

      Айдашви смотрела прямо на него, и, глядя в эти живые карие глаза, было трудно соображать.

      – Идем, – повторила она. – Выбраться из Поселка в город – не такое уж и преступление. Разве ты сам не прожил там четырнадцать лет?

      Ржавь!

      – Мне надо… – начал Ваксиллиум, отворачиваясь к лесу.

      Затем нырнул в заросли и помчался назад, к Приюту Синода. Потрясенная Айдашви смотрела ему вслед.

      «Теперь она будет считать тебя трусом, – заметил внутренний голос. – Они все будут так думать».

      Проехавшись по земле, Ваксиллиум с колотящимся сердцем затормозил под окном бабушкиного кабинета. Прижался к стене.

      – Мы сами себе полиция, констебль, – произнес внутри голос бабушки Ввафендал. – Вы же в курсе.

      Ваксиллиум осмелился приподняться и заглянуть в окно: бабушка сидела за своим столом. С заплетенными в косы волосами и в безупречном одеянии, она выглядела воплощением террисийской добродетели.

      Стоявший по другую сторону стола человек в знак уважения держал под мышкой свой констебльский головной убор. Пожилой, с вислыми усами; знаки отличия на груди демонстрировали, что он капитан и детектив. Высокий ранг. Важный.

      «Да!» – подумал Ваксиллиум, роясь в кармане в поисках своих записок.

      – Террисийцы сами себе полиция, потому что они редко нуждаются в полиции, – заметил констебль.

      – Прямо сейчас они в ней не нуждаются.

      – Мой осведомитель…

      – Выходит, у вас есть осведомитель? – спросила бабушка. – Я думала, вы получили анонимное сообщение.

      – Анонимное – да. – Констебль положил на стол лист бумаги. – Но я считаю, что это не просто «сообщение».

      Бабушка взяла лист. Ваксиллиум знал, что там написано, – сам его и отправил констеблям. Вместе с письмом.

      «Рубашка, пахнущая дымом, висит у него за дверью.

      Грязные ботинки, размер которых соответствует отпечаткам, оставленным возле сгоревшего здания.

      Фляги с маслом в сундуке под его кроватью».

      Список содержал с десяток улик, которые указывали на Форча как на того, кто сжег дотла хижину-столовую в начале этого месяца. Ваксиллиума взбудоражило, что констебли отнеслись к его находкам серьезно.

      – Тревожно, – согласилась бабушка, –