За 101-м километром. Михаил Викторович Позняк

машина, и из нее выскочили копы, на ходу целясь в его сторону из револьверов. Потом был прорыв, и пока Вага прикрывал отход короткими очередями, заставляющими полицейских вжиматься в асфальт, вся банда рванула через парк, рассыпаясь в разные стороны. Он выскочил на какой-то перекресток с фонтаном, почуял опасность, подхватил зазевавшуюся девушку, и заозирался, прикрываясь ей как щитом. И столкнулся взглядом с человеком в пиджаке с полицейской бляхой на поясе. Тот смотрел на него сквозь прицел армейского карабина, и во взгляде его не было ничего кроме безграничного презрения. Палец полицейского сдвинулся, дуло карабина озарилось вспышкой. И Иван содрогнулся от пробивающей его грудь пули…

      Колпак сдвинулся вверх, и Иван ошарашенно затряс головой, возвращаясь в реальный мир. Комната с низким потолком и лампочкой без абажура, дерматиновая койка, пожелтевшие плакаты о пользе здорового образа жизни. Лицо врача, пристально вглядывающегося ему в глаза.

      – Ну, как на этот раз, Пафнутьев?

      – Я видел… ограбление банка, – с трудом произнес Иван, – Меня подстрелили…

      – О, начинаешь вспоминать! – осклабился врач, – Значит, теперь так и будем! Все, иди. Если есть там кто – пусть заходит…

      Иван вышел на крыльцо и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул сырой осенний воздух. Оцепенение понемногу проходило. Неужели это все он? Рука скользнула под тельник и привычно нащупала два шрама на груди. Да, в него попали, вот есть следы. Он действительно тот, кем себя считает – не гнушающийся ничем налетчик. Почему-то эта мысль потрясла его, словно кто-то внутри него напрочь не желал в это верить. Но ведь вот же они, шрамы…

      За домиком послышался какой-то шум, и Иван вытянул шею, прислушиваясь. Там явно что-то происходило, и, судя по всему – нехорошее.

      – Эй, ты, чмо! Иткин, я тебе говорю! – слышался неприятный голос Шайбы, – Тебя в «крытке» опустили, точно? Ты петушок, да? Петушок?

      Щуплого киномеханика явно надо было спасать. Иван решительно двинулся на звук и чуть не споткнулся, услышав холодный, словно лед ответ:

      – Трахаля себе на ночь ищешь, милашка? Так это ты не по адресу, тут таких нет. Кроме тебя, конечно.

      – Чё-о? – взвыл Афанасий, – Да я тебя… Н-на!

      Выруливший из-за угла Иван увидел, как огромный, как пивная кружка, кулак устремился в голову Семена. «Конец парню!» – промелькнула мысль. Но, к его удивлению, киномеханик лишь чуть отклонился в сторону, перехватывая рукав Шайбы, и словно ввинтился куда-то вниз. Влекомый инерцией Афанасий кубарем полетел вперед, воткнулся головой в землю и затих. Распрямившийся Семен отряхнул колено и уставился на валявшегося в грязи гиганта с искренним недоумением, словно не веря в дело рук своих. Потом он нагнулся еще раз, проверил пульс на руке поверженного противника и, прихрамывая, пошел прочь.

      Застывший от изумления Иван так и не сказал ни слова. Потом он подошел поближе к Шайбе и слегка приподнял его за шиворот, всматриваясь в лицо. Тот застонал и открыл глаза, в которых уже не