Ахилат мацот. Виктор Викторович Улин

Цикорадзе. – Ты с тот день до сих пор пьяный ?!

      – Да нет, Григорий Григорьич, хуже, – боцман потупился. – У меня в желудке грибок завелся. Особенный. Ученое название имеется, только я забыл. Сидит во мне, понимаешь, и любую жидкость перерабатывает в спирт. Стоит чего-нибудь хлебнуть – р-раз, и спирт готов! Ну, ясное дело, я сразу пьяный становлюсь. Без всякой сознательной вины.

      – Как? – Цикорадзе выпучил глаза. – Прямо так и… пьяный?!

      – Ну да. Совершенно пьяный.

      Цикорадзе недоверчиво покачал головой, не зная, что сказать.

      – Хоть чайку попью, хоть компоту, – пояснил Василий Иванович. – Да хоть самую что ни на есть воду – все в спирт перегоняет, проклятущий.

      – Даа…– протянул Цикорадзе.

      – Но не могу же я, того, даже воды не пить, – почти жалобно сказал боцман.

      – Да, – все еще находясь в изумленно-рассеянном состоянии, подтвердил капитан третьего ранга. – Вода не пить нельзя.

      Боцман развел руками, выражая завершение темы, и вышел вон.

      Спрятавшись в каптерке, он взглянул на грамоту, врученную контр-адмиралом. Читать Василий Иванович за столько лет так и не научился, – нужды не было на его должности – но награда, аккуратно забранная под стекло одним из корабельных умельцев, висела в красном углу, как икона, тускло поблескивая золочеными портретами вождей. Сейчас боцману показалось, что оба смотрят на него укоризненно.

      II

      Трудно сказать, проболтался ли кому-то командир, или просто кто-то услышал их разговор. Но очень быстро слава о таинственных процессах, идущих в организме боцмана с эсминца «Уверенный» облетела весь Севастопольский рейд. И на корабль началось паломничество. Одни заглядывали просто поглазеть. Другие же под страшным секретом пытались выведать, нельзя ли как-нибудь заразиться чудесным грибком.

      Василий Иванович отмалчивался, пряча усмешку под моржовым усами, и лишь иногда открывал рот, чтобы покрыть особо назойливого просителя в бога, душу и богородицу – но этим только разжигал извечное флотское любопытство.

      Сам Цикорадзе видел всплеск интереса к своему боцману и невольно стал к нему приглядываться повнимательнее. И отметил, что Василий Иванович действительно всегда нетрезв. Но при этом командир ни разу не мог уследить, когда тот выпивал: боцман был на виду, под рукой, при деле, в любое время суток. Ел вместе со всеми в кубрике, а где пил – непонятно.

      Глубоко разведывать тайну боцманского пьянства капитан третьего ранга не стал. Недосуг было; к тому же нетрезвое состояние боцмана никак не сказывалось на безупречном облике его корабля.

      Но однажды, наслушавшись рассказов о странных свойствах Василия Ивановича, к Цикорадзе пришел его закадычный друг и вечный насмешник – командир эсминца «Спокойный» капитан-лейтенант Деревянко.

      Находясь с Цикорадзе в состоянии искренней дружбы, он все-таки слегка тому завидовал: и более высокому званию, и признанно образцовому состоянию корабля. Теперь известие о чудо-боцмане пробудило в душе капитан-лейтенанта