Невеста. Андрей Феликсович Гальцев

ты в курсе.

      – Когда ты находишься в таком состоянии, надо чтобы кто-то находился рядом с тобой. Я буду приезжать к тебе.

      – Мне неудобно…

      – Зато ты станешь для меня прозрачным, а мне этого очень хочется.

      – Когда ты решила заниматься биологией? – спросил он, потому что затянулась пауза в их беседе.

      – В детстве. У нас было собрание в детском лагере. Ситуация! Мальчики за нами активно ухаживали. Нам по двенадцать лет. И вот на собрании отряда одна девочка, Вера, пожаловалась на мальчика Сашу, который не давал ей прохода, приставал и трогал руками. Она просила вынести ему строгий выговор. Я возмутилась и выступила в защиту Саши. Я сказала, что девочки тоже хотят флиртовать и целоваться, только в этой игре у нас другая роль. Мы должны делать вид, что к этому стремятся только мальчики. Так нам проще. Во-первых, сказала я, при таком раскладе вся ответственность за какие-то контакты лежит на мальчике. Во-вторых, пока он добивается благосклонности девочки, он выказывает ей все свои качества: изобретательность, ум, щедрость и смелость…  А как бы ещё девочка узнала о характере парня, если бы не период ухаживания? Но мы то сами про себя знаем, что мы тоже хотим нежных отношений, только у нас роль другая. И эту роль никто не может изменить, потому что её придумала природа. Итак, я считаю, заявила я на детском собрании, что Верка всё это сказала нарочно, чтобы показать свою власть над Сашей и набить себе цену. На самом деле ей все его приставания нравятся. И я это точно знаю.

      Михаил Иванович улыбался; глаза и губы его мерцали в темноте. Он хмыкнул от удовольствия.

      – После собрания разъярённая Верка вцепилась мне в волосы – девчонки оттащили. Моё рассуждение их напугало. Некоторые девочки не так решительно, но всё же принципиально встали на сторону Веры. Меня упрекнули в том, что я выдала гендерную женскую тайну. Мне заявили, что политика женщины – это стратегия заманивания, тактика лукавства и секретов. А я спросила их: если они намерены жить под прикрытием хитрости и не намерены разделять принципы человеческой открытости, то вправе ли они считать себя людьми в полной мере? Было замешательство, и тогда я по наитию заявила, что я так себя веду, потому что хочу быть учёной, а в науке нет, мол, места лукавству. Они прозвали меня "профессоршей" и оставили в покое. С той поры я точно знала, что буду заниматься наукой.

      – Душевная история, – заметил он.

      – Ко мне потом ребята и девчонки подходили с личными вопросами по психологии отношений. Меня записали в эксперты.

      – А ты вправду эксперт?

      – Нет, – ответила она искренно и помотала головой, – Чем больше живу, тем меньше понимаю людей.

      Ей захотелось поделиться с ним ещё одной историей про свою сокровенную жизнь и заодно исправить некорректное утверждение.  Она ведь сказала такие слова: три года одиночества. А это неправда.

      В эти три года у неё была одна интимная встреча с мужчиной. Они провели ночь у неё дома. Страстную ночью. Страшную ночь. Её тело жадно глотало сексуальные ощущения, точно пищу. Она рыдала, кричала и кусала