Переделке не поддаётся. Наталья Брониславовна Медведская

ужасно соскучился. Малышка, бог с ними с идеями, пусть пока ты не понимаешь меня, потом поймёшь. Главное, я люблю тебя и хочу быть с тобой.

      Он улыбался и с обожанием смотрел на неё. Сердце Лады бешено колотилось, руки холодели. Душа ныла, а тело рвалось к нему и требовало прикосновений и ласки.

      «Я смогу его переубедить, – решила она. – Не дурак же он на самом деле. Нужно бороться за свою любовь».

      Они промучились ещё четыре месяца. Спорили чуть ли не до драки. Каждый пытался доказать свою правоту, донести своё понимание мира до другого. Напрасно. Чем больше Лада и Сергей узнавали друг друга, тем больше понимали: у них нет ничего общего. Любовь не помогала, а только делала стычки и споры ещё яростнее и болезненнее. Последней каплей для Лады стала поездка в музей. Сергей спросил у смотрительницы.

      – Почему у этой картины нет таблички?

      Бабулька-одуванчик подслеповато сощурилась.

      – Имелась, – растерянно оглядевшись по сторонам, добавила: – Тут только что школьники были, может, утянули?

      Сергей взорвался.

      – Так и вас утянут, а вы не заметите! Какой из вас работник, сидели бы уже дома.

      – Сыночек, пенсии-то не хватает, – растерялась старушка.

      – Если не хватает, переходите на хлеб и воду. Нечего зря небо коптить, толку от вас нет.

      Бабулька ахнула, на глаза навернулись слёзы.

      – Оставь её в покое, – Лада дёрнула Сергея за рукав. – А вы, бабушка, не обращайте на него внимания. Он сегодня не с той ноги встал.

      – С той! – разозлился Сергей. – Сидите тут как слепая курица, у вас под носом все картины вынесут. Никчёмная старая карга. Вам давно пора на тот свет.

      Лада бросилась к выходу из музея. С неё хватит. Его никогда не переделать. Пора посмотреть правде в глаза. Она полюбила садиста, с отвратительным характером и бесчеловечными идеями. Всегда кажется: монстры в людском облике существуют где-то там, далеко, увидеть их можно только в кино или прочесть о них в книгах. Так не хочется признавать, что близкий человек оказался одним из них.

      – Что опять не так? – Сергей догнал её и повернул лицом к себе. – Разве я отступил от истины. Разве старуха не плохой работник?

      – Больше не хочу ничего доказывать. Мы расстаёмся и на этот раз окончательно, – отрезала Лада.

      Сергей влепил ей пощёчину.

      – Мы расстанемся, когда я захочу.

      Лада схватилась за горящую щёку.

      – Будешь насильно заставлять общаться с тобой? Ты мне отвратителен.

      В глазах Сергея горела злоба и толика вины.

      – Ты вынудила меня ударить.

      – Этого я тебе никогда не прощу.

      – Сама виновата, вынудила.

      Лада оттолкнула его руки.

      – Ты больше не существуешь для меня.

      Он закричал ей в спину.

      – А знаешь что? Это ты не существуешь для меня. Никчёмная, жалкая, баба. В тебе нет ничего примечательного: ни рожи, ни кожи, ни характера. Так, одна пустота.

      – На этом и поставим точку, – обернулась Лада. – Действительно, зачем такому необыкновенному