Денискины рассказы (сборник). Виктор Драгунский

Это радио в них кричит.

      Аленка сказала:

      – Ну и не задавайся!

      И мы пошли дальше. Всюду было очень много народу, все разодетые и веселые, и музыка играла, и один дядька крутил лотерею и кричал:

      Подходите сюда поскорее,

      Здесь билеты вещевой лотереи!

      Каждому выиграть недолго

      Легковую автомашину «Волга»!

      А некоторые сгоряча

      Выигрывают «Москвича»!

      И мы возле него тоже посмеялись, как он бойко выкрикивает, и Аленка сказала:

      – Все-таки когда живое кричит, то интересней, чем радио.

      И мы долго бегали в толпе между взрослых и очень веселились, и какой-то военный дядька подхватил Аленку под мышки, а его товарищ нажал кнопочку в стене, и оттуда вдруг забрызгал одеколон, и когда Аленку поставили на пол, она вся пахла леденцами, а дядька сказал:

      – Ну что за красотулечка, сил моих нет!

      Но Аленка от них убежала, а я – за ней, и мы наконец очутились возле кваса. У меня были деньги на завтрак, и мы поэтому с Аленкой выпили по две большие кружки, и у Аленки живот сразу стал как футбольный мяч, а у меня все время шибало в нос и кололо в носу иголочками. Здорово, прямо первый сорт, и когда мы снова побежали, то я услышал, как квас во мне булькает. И мы захотели домой и выбежали на улицу. Там было еще веселей, и у самого входа стояла женщина и продавала воздушные шарики.

      Аленка, как только увидела эту женщину, остановилась как вкопанная. Она сказала:

      – Ой! Я хочу шарик!

      А я сказал:

      – Хорошо бы, да денег нету.

      А Аленка:

      – У меня есть одна денежка.

      – Покажи.

      Она достала из кармана.

      Я сказал:

      – Ого! Десять копеек. Тетенька, дайте ей шарик!

      Продавщица улыбнулась:

      – Вам какой? Красный, синий, голубой?

      Аленка взяла красный. И мы пошли. И вдруг Аленка говорит:

      – Хочешь поносить?

      И протянула мне ниточку. Я взял. И сразу как взял, так услышал, что шарик тоненько-тоненько потянул за ниточку! Ему, наверно, хотелось улететь. Тогда я немножко отпустил ниточку и опять услышал, как он настойчиво так потягивается из рук, как будто очень просится улететь. И мне вдруг стало его как-то жалко, что вот он может летать, а я его держу на привязи, и я взял и выпустил его. И шарик сначала даже не отлетел от меня, как будто не поверил, а потом почувствовал, что это вправду, и сразу рванулся и взлетел выше фонаря.

      Аленка за голову схватилась:

      – Ой, зачем, держи!..

      И стала подпрыгивать, как будто могла допрыгнуть до шарика, но увидела, что не может, и заплакала:

      – Зачем ты его упустил?..

      Но я ей ничего не ответил. Я смотрел вверх на шарик. Он летел кверху плавно и спокойно, как будто этого и хотел всю жизнь.

      И я стоял, задрав голову, и смотрел, и Аленка тоже, и многие взрослые остановились и тоже позадирали головы – посмотреть, как летит шарик, а он все летел и уменьшался.

      Вот он пролетел последний этаж большущего дома, и кто-то