Промзона. Юлия Латынина

Константин Цой.

      – Как насчет того, чтоб поужинать вместе? – сказал Цой. – Завтра, в «Балчуге»?

      – Я не любитель ходить по кабакам, – отозвался Ахрозов.

      – Не пори горячку, – сказал Цой, – ты представляешь, сколько ты стоишь? Ты стоишь больше, чем весь этот долбаный банк. Менеджеров твоего класса в России я могу пересчитать на пальцах. Причем не снимая ботинок. Сдай дела. Посиди в отпуске месяц. Успокойся. Потом мы переговорим. Я же не живодер.

      – На этот счет существуют разные мнения, – сухо сказал Ахрозов.

      Сергей Ахрозов отужинал в «Балчуге» спустя неделю. Но не с Цоем. Его сотрапезником был Вячеслав Извольский, компания которого только что подала заявку на участие в аукционе по приватизации Павлогорского горно-обогатительного комбината.

      Извольский поднялся навстречу Ахрозову, и на широком его, как лопата, лице, впервые за все время разговора неожиданно нарисовалась улыбка.

      – Ну что, попил пивка с Анастасом?

      Ахрозов пожал плечами.

      – Да я не помню ничего. Там деловой разговор был, нормальный. Мы договорились почти. Он два лимона просил…

      – За шахту?

      – Ну… за шахту, или за «Белогурскуголь». Предприятие в том же городе, разрез и обогатительная фабрика. Мы через одну эту фабрику…

      – Что скажешь, Денис?

      – Разумное предложение. Не думаю, чтобы они вернули нам шахту. А вот разрез с фабрикой – пожалуй. Анастас нас пока не обманывал. Он натравил на нас Цоя, теперь ему выгодно наше усиление.

      – Ему выгодно, – тяжело сказал Извольский, интонацией подчеркивая слово «ему». – Почему я должен играть так, как выгодно губернаторской подстилке? А? Я завтра лечу в Нью-Йорк. Тема встречи: размещение облигаций Ахтарского металлургического комбината. Объем займа – двести миллионов. Меня ждет глава «Меррилл Линч». А здесь, внутри страны, я должен играть по правилам, которые диктует мне пидор? Здесь отняли, там стравили, тут засунули? Два миллиона долларов за то, чтобы Цоя опустили, как опустили нас. Еще какие плодотворные идеи? Может, кокаин Степе Бельскому подкинуть?

      В переговорной наступила долгая тишина. Ахрозов звякнул бутылкой о край стакана, наливая себе минералки. Было слышно, как он пьет – жадно, слегка побулькивая.

      – Кто такой Леша Панасоник? – спросил Извольский.

      Ахрозов поднял брови.

      – Придурок один мелкий. Бандючок. Мы на его примере хотели проучить местных уродов. Он вчера ко мне в приемную прибегал. Я не принял. Приеду, приму.

      – Опоздал ты с приемом, – сказал Извольский, – его ночью медведь съел.

      – Как – медведь?!

      – А так. Сначала его пристрелили, а потом кто-то загнал в дом мишку.

      Ахрозов протяжно свистнул.

      – Итак, два миллиона? – спросил Извольский.

      Менеджеры смущенно молчали. Черяга уже понял, что никакого согласия на предложение Анастаса не будет. Ахрозову, по сути дела, судьба шахты была безразлична.