Тучи над Боснией. Максим Михайлов

быть, правильнее было бы вернуться в гостиницу?

      Владимир Михайлович глянул на младшего коллегу с неприкрытым изумлением.

      – Да что с Вами, Андрей? Какая сейчас может быть гостиница? Ведь если мы как прячущиеся в норы при приближении опасности мыши забьемся к себе в номер, то ничего не увидим из того, что здесь будет происходить. А значит, пропустим настоящие исторически значимые события. Вы же профессионал, как Вы можете даже подумать о том, чтобы не принять участия в происходящем?! Кроме того, хозяин нашего отеля, как Вы и сами прекрасно знаете, – серб. А значит, если начнутся погромы, отель станет одной из мишеней разъяренной толпы. Так что отсидеться там все равно не получится. Поверьте, гораздо безопаснее свободно перемещаться по городу, чем сидеть в четырех стенах, как в ловушке и ждать, когда до тебя доберутся уличные громилы.

      – Но, профессор, это может быть опасно… – вновь попытался как-то урезонить старшего товарища Андрей.

      – Ничуть не бывало! В этом городе опасность нам в любом месте будет грозить совершенно одинаковая, так лучше быть в курсе происходящего и попытаться хоть как-то влиять на события, чем покорно, как быки на бойне ждать, когда за нами явятся эти новоявленные усташи.

      Поняв, что закусившего удила профессора никакими разумными доводами не сдержать, Андрей, покорно опустив голову и едва передвигая ноги, поплелся вслед за ним к зданию городской милиции. Владимир Михайлович, в противоположность ему весь будто наэлектризованный энергией и желанием действовать, укоризненно поглядывал через плечо, но молчал, буквально таща младшего коллегу за руку.

      У здания милиции весело гомоня, толпились вооруженные люди, к немалому удивлению историков многие из них были облачены в такую же черную фашистскую форму, что и шедший в составе усташеского патруля дед. Только эти были значительно моложе, и форма оказалась поновее, видно специально сшитая для этого случая, похоже, местные хорваты давно и тщательно готовились к выступлению. Среди ряженых фашистов то и дело мелькали и серые милицейские мундиры, громко звучала диковатая музыка, подъезжали и отъезжали машины. Вообще весь внешний вид милицейского управления свидетельствовал о довольно напряженной работе, группы милиционеров, усиленные усташами отъезжали от здания на машинах, или целеустремленным быстрым шагом уходили пешком. Порой с радостными криками и громогласными похвальбами возвращались, таща за собой полуодетых людей избитых и закованных в наручники. В углу просторной автостоянки беспорядочной кучей наваленные друг на друга лежали несколько тел в милицейской форме.

      – Ага, – протянул профессор. – Судя по всему, в городе начались аресты авторитетных в среде сербов людей. Заранее обезглавливают возможное сопротивление.

      – Но почему милиция на их стороне? – удивился Андрей. – Не могла же она целиком состоять из хорватов?

      – Конечно, нет, – вздохнул профессор. – Вон присмотрись к тем, что лежат на стоянке.