Москва и Россия в эпоху Петра I. Михаил Вострышев

оружия, в одних кафтанах и шапках, и чего-то ждали. Лука поспешно разыскал свое место и едва только успел занять его, как из ближней избы вышел их полковник, а рядом с ним высокий, худощавый мужчина, с проседью в длинной и жидкой бороде. Лука припомнил, что видел его в последние дни во дворце и что на него указывали как на одного из дьяков царевны Софьи.

      Полковник о чем-то вполголоса переговорил с дьяком и потом обратился к стрельцам:

      – Господа стрельцы! Прислан к нам господин дьяк от государыни царевны с запросом: не похочет ли кто из вас ей службу сослужить, повершить двоих изменников государевых?.. Их захватили и вершить порешили… А заплечный мастер запоздал на Москве… И вот… большая будет награда… тому… ежели кто возьмется…

      Полковник, чем далее говорил, тем более путался в словах, встречая отовсюду направленные на него сумрачные, недоумевающие взгляды стрельцов. И когда речь полковника оборвалась на последнем слове, гробовое молчание было ему ответом. Потом даже легкий ропот пробежал по рядам. Но дьяк, заметив это, поспешил вступиться:

      – Господа стрельцы! Изменники государевы, князья Иван и Андрей Хованские, умышляли на здоровье государево, стрельцов в Москве за последнее время мутили, призывали их на государскую погибель! Государыня-правительница их сегодня захватить повелела, сюда в село Воздвиженское привезти… И здесь их судят, и они уже в своем воровстве повинились, а заплечного мастера нет… Ужели из вас не выищется ни один верный и преданный слуга и раб великих государей, чтобы изменников вершить на плахе и достойный конец воздать им за их злодеяния?..

      Принесение стрельцами повинной правительнице Софье в Троице-Сергиевой лавре в сентябре 1683 года

      Прощание царевны Софьи с Федором Шакловитым

      И дьяк, произнеся эти слова, обвел все ряды проницательным, испытующим взглядом. Но то же молчание продолжалось, к великому недоумению дьяка, еще одно мгновение… Потом вдруг какое-то волнение стало заметно в задних рядах, и чей-то громкий голос произнес явственно:

      – Я! Я их повершу!

      – Кто? Кто такой? Выходи! – крикнул дьяк, встрепенувшись и почти обрадовавшись.

      – Выходи! – не совсем решительно крикнул полковник.

      Лука Сабур протеснился сквозь передние ряды и, бледный, дрожащий, взволнованный, стал перед дьяком.

      – Я их повершу! – повторил он, сверкая глазами и снимая шапку перед дьяком.

      – Ну, вот и ладно! Так едем, едем поскорее во дворец… Твоей верной службы великие государи не забудут – наградят! – поспешно заговорил дьяк, направляясь к своей колымаге и таща Сабура за рукав.

      – Не надо мне никакой награды. Так их повершу, – мрачно проговорил Сабур, поспешая вслед за дьяком к колымаге, среди гробового молчания стрельцов, ошеломленных всем, что они видели и слышали.

12

      Прошло несколько месяцев с той поры, как князья Хованские, отец и сын, сложили головы на плахе. Они были забыты толпою, как и многие другие временщики, ранее их поднявшиеся