Землемер. Джеймс Фенимор Купер

сударь… ах, что я говорю! Вы знаете, майор Литтлпейдж, можно ли верить этим слухам; вот на прошедшей неделе мне снилось, что вы непременно приедете на этих днях, и вы тут как тут.

      – Нет ли еще чего-нибудь, что могло помочь вам, добрая хозяюшка, видеть этот сон?

      – О нет! Почти ничего. Так, кое-какие слухи. А я им мало верю. Да, вот что: сегодня Джеп останавливался здесь на минуту, чтобы напоить лошадь, так я поэтому и догадалась, что мой сон сбудется, хоть и не обменялась ни словом с этим негром.

      – Это удивительно, миссис Лиджер! Я думал, что вы всегда найдете, о чем поговорить с гостями.

      – С неграми? Никогда! Они слишком быстро забываются, и поэтому я держу их на расстоянии. Что новенького? О, дай бог, чтобы теперь, после войны, все пошло хорошо! А уж я вам скажу, майор: королевские офицеры больше тратили и щедрее платили, чем наши милицейские капитаны. Я имела дело и с теми и с другими… могу оценить их, поверьте мне.

      – Но подумайте о том, что у первых кошельки были туже набиты, а имея состояние, можно быть щедрым.

      – Конечно, так, вы правы, майор. Литтлпейджи богаты и щедры. Давненько я знаю их… что за добрые души! Всех знала и знаю, и вашего прадедушку, капитана Гу Роджера, и старого генерала – дедушку вашего, и молодого генерала, а про вас уж и говорить нечего! Да вами и не кончится эта фамилия. Какое счастье для Бэйярдов! Как они рады, я думаю, что кончилась война и что вы возвратились!

      Мне казалось, что разговор затянулся, а поэтому, поклонившись хозяйке, мы поехали с сестрой дальше. Между тем меня удивили последние слова миссис Лиджер, и особенно тон, с каким она произнесла их. Имя Бэйярдов принадлежало известной фамилии, но я абсолютно не знал никого из них. Почему же возвращение мое могло быть счастьем или несчастьем для них? Весьма естественно, что я подумал об этом минуту или две и рассказал свои мысли сестре. Она ответила мне на это:

      – Миссис Лиджер всегда толкует обо всем вкось и вкривь, а чаще всего, любезный брат, сама себя не понимает. Мы знаем одну только ветвь фамилии Бэйярд. Ведь ты знаешь, что маменька давно с ними в тайной дружбе.

      – Решительно неизвестно, мой друг! Все, что я знаю, так это то, что в нескольких милях отсюда, на берегу реки, есть имение, которое носит это имя; но я никогда не слышал, чтобы маменька была в тесной дружбе с владельцами этого имения, напротив, если я не ошибаюсь, мне помнится, что когда-то был даже процесс между моим дедушкой и одним из Бэйярдов.

      – О, все это уже забыто. Маменька говорит, что причиной этому было одно только недоразумение. Теперь мы искренние друзья.

      – Очень рад слышать это; если мы дождались мира, то пусть он царствует везде. Но редко случается, чтобы старые враги становились искренними друзьями.

      – Да мы никогда не были врагами… то есть, я хочу сказать, что дедушка не был ничьим врагом, и дело закончилось миролюбиво, до его несчастной поездки в Европу. Нет, нет, ты сам услышишь от маменьки, что Литтлпейджи и Бэйярды находятся в прекрасных отношениях.

      Кэт