Незабудки. Виктор Викторович Улин

секретаря.

      Но он служил, а не подбивал набойки. То есть, по его понятиям, работал головой. А не руками. И страшно гордился этим.

      Своим отстраненным «я», которое было куда старше моего реального возраста – я понимал, что отец в самом деле совершил скачок. Поднявшись на ступеньку выше породившей его среды.

      Поскольку мама тоже была из простой семьи, не имела профессии и всю жизнь провела домохозяйкой, отец считал, что она не стоит его мизинца.

      И попрекал всех: сначала ее, потом меня, наконец даже мою ничтожную сестру – своей «образованностью».

      Хотя я не сомневаюсь, что образования у отца не было; он просто научился исполнять несложные обязанности, чем и занимался из года в год.

      Но в общем, пока отец служил на таможне, он мало отравлял мне жизнь.

      Он, конечно, срывал накопившийся за день гнев на безответной маме, потом на мне. Но в целом был занят делом и нас не доканывал.

      Настоящий ад начался, когда он вышел на пенсию.

      Оставшись на свободе, отец предался делу, которое всю жизнь было его любимым и шло параллельно работе: пьянству.

      Пьянствовал он ежедневно и постоянно.

      Я не вникал в денежные дела моей семьи: меня интересовали более высокие материи – но уверен, что он пропивал практически всю свою пенсию.

      Хотя, возможно, у нас в семье имелись какие-то сбережения: ведь едва отец закончил работать, мы начали переезжать.

      Ему не сиделось на месте. Так же, как в стремлении от одного неудачного брака к следующему, отец менял города. Словно надеясь, что в новом жизнь начнется по-новому. Счастливо и безмятежно.

      В общем, не знаю, как обстояли дела в нашей семье.

      Но на моей памяти остались постоянные скандалы из-за денег, которыми отец доводил до слез безответную маму…

      8

      Мама…

      Одно воспоминание о ней – детское, первое, сохранившееся смутным пятном – хранит что-то светлое и белое.

      Мягкое, словно единственное облачко, плывущее по чистому небу.

      В самом деле тихая и кроткая, она имела огромные голубые глаза.

      Как незабудки, которые любила больше всех цветов.

      Такие же большие, прозрачные голубые глаза передались и мне. Хотя по сути мужчине шли бы карие.

      Мамин облик удивительным образом соответствовал ее имени.

      Ее звали Клара – что означает «Чистая». То есть просветленная и лишенная погрешностей.

      Мне трудно судить, красива ли была моя мама: сын не имеет таких прав.

      Но для меня она осталась самой красивой и самой лучшей из существующих на земле женщин.

      Не скрою, что становясь старше, я засматривался на девочек.

      Но ни одна из них не казалась мне достойной.

      Возможно, я был просто обречен любить всю жизнь лишь одну женщину – мою маму.

      Потому что даже сейчас, в восемнадцать лет, когда у сверстников каждый месяц сменяются романы и романчики, я оставался равнодушным к представительницам противоположного пола.

      Я испытывал желание и томление плоти. Не скрою, ведь это вполне естественно для моего возраста.

      Но