Смерч. Василий Головачев

тумана.

      Над ним торчат три десятка круглых, светящихся, как полупрозрачные стеклянные трубы, столбов с плоскими вершинами, диаметром от двухсот метров до километра.

      Чёрное небо с незнакомым рисунком созвездий.

      Циклоп вырастал из тумана огромной горой, утопая в нём по плечи. Каждый столб возвышался над туманом всего метров на десять. Что скрывал туман в своей таинственной глубине, не было видно, как бы ни напрягали зрение путешественники.

      – Мы на месте, – прогрохотал циклоп, держа раскрытую ладонь над туманом.

      – Видим, – отозвался Самандар, озираясь. – Ты случайно не знаешь, кто сидит в каждой камере?

      – Данная информация мне недоступна.

      – Но, может быть, ты слышал о парне по имени Стас Котов? Он был оруженосцем Воина Закона.

      – Нет, не слышал. Но в этой тюрьме не может быть заключён Воин Закона. Она для Посвящённых, не достигших ступени оперирования без ограничений.

      – Кто её создал?

      – Предтечи.

      – Какие Предтечи? – заинтересовался Самандар. – Инсекты, Аморфы?

      – Первые Думающие, задолго до Аморфов.

      – Ну-ка, ну-ка, поподробней…

      – Остынь, Вахид, – поморщился Василий Никифорович. – У нас нет времени для теоретических изысканий.

      – Это же как раз по моей теме, – виновато покосился на него Самандар.

      – Успеешь ещё заняться этой проблемой. Пошли искать Стаса.

      – Как?

      – Будем проверять каждую камеру. – Василий Никифорович кивнул на россыпь столбов, торчащих из тумана. – Другого пути нет.

      – Не хотелось бы всё время сидеть у этого урода на ладони, – проворчал Вахид Тожиевич. – Неуютно здесь.

      – Другого транспорта у нас нет.

      – Может, он способен трансформироваться? – Самандар оценивающе посмотрел на циклопа. – Асат, нам неудобно стоять на твоей ладони, измени форму под летательный аппарат.

      – Слушаю и повинуюсь, – проревел циклоп басом.

      В следующее мгновение его тело вспухло, превратилось в клуб светящегося сизо-сиреневого дыма – кроме ладони, на которой находились земляне. Этот клуб с треском пророс ртутно-блестящей паутиной, съёжился, оделся корочкой и превратился в диск с прозрачным пузырём кабины. Пузырь откинулся, приглашая пассажиров.

      Переглянувшись, путешественники перелезли с ладони циклопа в кабину летательного аппарата, и ладонь рассыпалась тающими дымными хлопьями.

      Никаких сидений в кабине не оказалось, но её высота была достаточна, чтобы люди стояли, не сгибаясь.

      – Потерпим, – проворчал Василий Никифорович в ответ на взгляд спутника. – Асат, неси нас от столба к столбу.

      – Слушаю и повинуюсь, – раздался в кабине тот же гулкий бас, хотя аппарат не имел ни рта, ни динамика, способных издавать звуки. Самандар был прав: голос стража границ «розы» люди слышали на мысленном уровне.

      Аппарат скользнул к ближайшему столбу из мутновато-прозрачного стекла, представлявшему собой одну из камер планетарной тюрьмы, завис над ним.

      Василий Никифорович