Солнце и кровь. Сборник рассказов. Влада Медведникова

они путешествовали налегке. Лишь две вещи принесли с собой из Лагаша: мягкое одеяло из овечьей шерсти и деревянную флейту, потемневшую от времени, покрытую резьбой. Иногда, ночами, Эррензи играл на ней, и тогда умолкали птицы, и собаки не лаяли, а люди, едва заслышав звуки флейты, спешили сделать охранительный знак, – такой тоскливой была эта музыка, такой пронзительной и чужой.

      Но кого люди бояться, тому и приносят дары, Тику видела это много, много раз. И потому…

      – Пойдем, – сказал Эррензи и встал. Тику поднялась вслед за ним. Звякнули ножные браслеты, порыв ветра всколыхнул одежду. – Пусть Урук узнает, кто пришел к его стенам!

      Таблица 2

      Тридцать лет миновало,

      Где сестра моя, Тику, не ведал никто.

      Тридцать лет миновало,

      Как пропала она,

      И одни говорили: "Мертва",

      Другие: "Сбежала".

      Я же вырос, писцом стал в храме великого Ану.

      В молитвах сестру вспоминал,

      Но не думал, что снова увижу.

      Но в тот вечер увидел ее.

      Возле колодца, на площади,

      люди толпились,

      двух чужаков окружив.

      Мужчина одет был по-царски,

      серьги сияли в ушах,

      на плаще золотые застежки,

      пояс с кистями, но сам – безоружен.

      Смотрел он надменно

      И волосы в свете заката пылали.

      Девушка возле него – как верховная жрица,

      Вся в украшениях, в светлой одежде.

      Вдруг повернулась – узнал я сестру.

      Темные волосы волнами падают,

      Ими ветер играет.

      Лицо, что я помнил, и все же чужое.

      Тридцать лет миновало,

      Но она, как и прежде –

      Юная дева, весенний рассвет.

      Я подумал: "Ее дочь или просто похожа".

      Не подошел и остался стоять, наблюдая за ними.

      О чем говорили они, я не слышал.

      Но видел, что спор завели горожане,

      пытались узнать, что за люди.

      Чужак же молчал, а потом рассмеялся и крикнул:

      "Объясни же им, Тику!"

      И понял я – это и правда сестра.

      Она повернулась, шагнула вперед.

      Эльишби, кузнец, заступил ей дорогу.

      Был он высок, она до плеча ему не доставала.

      Ни слова сказать не успел он, –

      Сестра моя, Тику, ударила вдруг по щеке его,

      Резко, открытой ладонью, как женщины бьют.

      Отлетел от удара он, рухнул на камни.

      Застонал, шевельнулся, подняться не смог.

      Она ж засмеялась.

      И увидели мы, что глаза чужаков,

      Как глаза тех зверей из степи,

      Что добычу почуяли, вышли на след.

      Отпрянули люди от них,

      Чей-то голос раздался:

      "Знаю, знаю его! Из Ниппура он, демон, рыжеволосый,

      Жаждущий крови и смерть приносящий!"

      Вместе с другими бежал я оттуда,

      О сестре никому не сказал я ни слова.

      Лишь втайне оплакал ее, понимая:

      Не человек она больше, но демон.

      Так