Москва литературная. Новейшая московская одиссея. Коллектив авторов

нему с повинной головою.

      Не праздник, не приемный дар,

      Она готовила пожар

      Нетерпеливому герою.

      Отселе, в думу погружен,

      Глядел на грозный пламень он.

XXXVIII

      Прощай, свидетель падшей славы,

      Петровский замок. Ну! не стой,

      Пошел! Уже столпы заставы

      Белеют; вот уж по Тверской

      Возок несется чрез ухабы.

      Мелькают мимо будки, бабы,

      Мальчишки, лавки, фонари,

      Дворцы, сады, монастыри,

      Бухарцы, сани, огороды,

      Купцы, лачужки, мужики,

      Бульвары, башни, казаки,

      Аптеки, магазины моды,

      Балконы, львы на воротах

      И стаи галок на крестах.

XXXIX. XL

      В сей утомительной прогулке

      Проходит час-другой, и вот

      У Харитонья в переулке

      Возок пред домом у ворот

      Остановился. К старой тетке,

      Четвертый год больной в чахотке,

      Они приехали теперь.

      Им настежь отворяет дверь,

      В очках, в изорванном кафтане,

      С чулком в руке, седой калмык.

      Встречает их в гостиной крик

      Княжны, простертой на диване.

      Старушки с плачем обнялись,

      И восклицанья полились.

LI

      Ее привозят и в Собранье.

      Там теснота, волненье, жар,

      Музыки грохот, свеч блистанье,

      Мельканье, вихорь быстрых пар,

      Красавиц легкие уборы,

      Людьми пестреющие хоры,

      Невест обширный полукруг,

      Всё чувства поражает вдруг.

      Здесь кажут франты записные

      Свое нахальство, свой жилет

      И невнимательный лорнет.

      Сюда гусары отпускные

      Спешат явиться, прогреметь,

      Блеснуть, пленить и улететь.

LII

      У ночи много звезд прелестных,

      Красавиц много на Москве.

      Но ярче всех подруг небесных

      Луна в воздушной синеве.

      Но та, которую не смею

      Тревожить лирою моею,

      Как величавая луна,

      Средь жен и дев блестит одна.

      С какою гордостью небесной

      Земли касается она!

      Как негой грудь ее полна!

      Как томен взор ее чудесной!..

      Но полно, полно; перестань:

      Ты заплатил безумству дань.

LIII

      Шум, хохот, беготня, поклоны,

      Галоп, мазурка, вальс… Меж тем

      Между двух теток, у колонны,

      Не замечаема никем,

      Татьяна смотрит и не видит,

      Волненье света ненавидит;

      Ей душно здесь… она мечтой

      Стремится к жизни полевой,

      В деревню, к бедным поселянам,

      В уединенный уголок,

      Где льется светлый ручеек,

      К своим цветам, к своим романам

      И в сумрак липовых аллей,

      Туда, где он являлся ей.

      Л.Н. Толстой

      Война и мир

      (фрагменты)

      Том I

      Часть первая

XV

      – Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой,