Кому помешал Уорренби?. Джорджетт Хейер

разумеется, промолчали, не воспрепятствовав этому полету фантазии?

      – Да, промолчали, – созналась Абби, – хотя детектив наверняка сам знает, что это беспардонная ложь. Когда Мэвис это говорила, он косился на Чарлза. Вы бы видели, как у него отвисла челюсть! Проблема в том, что нелегко вмешаться и опровергнуть слова племянницы о безгрешности убиенного дядюшки!

      – Я еле сдержалась, – поведала мисс Паттердейл. – Нельзя говорить, что Мэвис считала его любимцем соседей. Она отлично знала, что это не так. Однако гнула свое, а заодно изображала, будто потрясена его гибелью. Я не утверждаю, что она лжет – сама никак не опомнюсь! – но жалеть о случившемся она не может. Надо отдать Мэвис должное: она всегда делала хорошую мину при плохой игре, скрывала, как дурно дядя обращается с ней. Но я знаю с ее собственных слов, что в последнее время он совсем распоясался. Как же ей от него доставалось!

      Гэвин, внимательно выслушав ее, воскликнул:

      – Хорошо, что к вам заглянул! Конечно, преступление совершила она! Это же очевидно!

      Абби невольно хихикнула.

      – Глупости! – бросила мисс Паттердейл.

      – Восхитительное предположение! – усмехнулся Чарлз.

      – Здесь нечем восхищаться! Никто из вас не имеет права так шутить. Мэвис болтает чушь, потому что считает невозможным плохо отзываться о мертвом.

      – Раз так, то в каких выражениях она отзывается об императоре Домициане или о покойном Адольфе Гитлере? – поинтересовался Гэвин.

      – Это разные вещи! – отрезала мисс Паттердейл.

      – Что ж… – Гэвин поставил на стол пустую чашку и с трудом поднялся с кресла. – Раз мне запрещено подозревать Мэвис, то остается вернуться к моему предположению.

      – К какому же? – спросила Абби.

      – Миссис Миджхолм, месть за кровь Улисса! Не буду отрицать, я предпочитаю в качестве подозреваемой ее, а не Мэвис, но всегда есть опасность, что у нее обнаружится твердое алиби. У Мэвис, как всем нам известно, алиби нет. Между прочим, это будет нашим следующим развлечением: у кого алиби есть, у кого нет. У вас троих оно вроде бы имеется, что, да будет мне позволено сказать, занудство и отсутствие изобретательности с вашей стороны!

      – А как с алиби у вас самого? – улыбнулась Абби.

      – Никакого! Вернее, я надеюсь, что не обзавелся алиби: если паршивец хозяин «Красного льва» скажет, что в ключевой момент я сидел в его гадюшнике, стану решительно это отрицать. Полагаю, полиция не закроет глаза на мою претензию на место главного подозреваемого? Я пишу детективные романы, хромаю, довел сводного брата до самоубийства. Что еще надо полиции?

      – Знаете, – промолвил Чарлз, – о чем я подумал? Учитывая время, когда это произошло, у многих не окажется алиби. Все возвращались домой после нашего приема: сквайр, Линдейл, майор, старикан Драйбек!

      – Не забудьте про меня и про жену викария! – напомнил Гэвин. – Я бы не прочь вписать в список вас самого, а вот жене викария в нем делать нечего. Она совершенно ни при чем и только все запутала бы.

      – Как насчет самого