Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами. Ярослав Соколов

сердца, – крикнул я водителю. – И давай живо ко мне, будем качать.

      Дефибриллятора у нас тоже не было, поэтому надежда оставалась только на собственные руки. Выполнив, как учили, прекардиальный удар, увы, безрезультатно, я начал непрямой массаж сердца, а Володя, запрыгнув в кузов, стал вручную, через мешок Амбу, проводить искусственную вентиляцию лёгких. Минут через десять вера в успех наших реанимационных мероприятий начала стремительно таять, а в голове застучало пошлое «мы его теряем», но на моё и дядькино счастье, где-то уже совсем близко завыла сирена. Вскоре бригада Аркадича была на месте. Не переставая качать, мы быстро перегрузили каталку с пациентом в машину реанимации.

      – Всё, дальше мы сами, – отчеканил Сомов, запрыгивая в кузов, – поезжай домой.

      А я всё никак не мог переключиться – так и продолжал вышагивать между нашими машинами, напряжённо ловя чёткие команды доктора: «От тела. Разряд. Заряжаемся. Руки от тела». После второго импульса дефибриллятора пациент «завёлся», и «скорая» Сомова понеслась в больницу. Я, наконец, смог немного прийти в себя и оглядеться.

      Жена больного стояла в прострации, прислонившись к нашей машине. Объяснил ей ситуацию, как мог успокоил, заодно измерил давление. Расспросив о самочувствии и убедившись, что нам не придётся возвращаться и откачивать уже её саму, проводил до квартиры и на всякий случай сделал инъекцию реланиума. Посоветовал ей пока оставаться дома, пообещав отзвониться, как только узнаю, в какую больницу госпитализировали мужа.

      На обратном пути я всё прокручивал в голове ситуацию, пытался понять, всё ли я сделал или что-то упустил. Узнав у диспетчера, куда повезли моего пациента, сообщил его жене. Потом снова и снова вспоминал все детали, заполняя карту вызова уже в служебке подстанции.

      – Ну, где наш герой дня? – зашёл старший врач, пожал мне руку. – Молодец, отлично сработал.

      Медсестра Тамара протянула мне чашку горячего кофе, и я вдруг заметил, что в комнате понемногу собрался почти весь наличный состав смены. Откуда-то появилась бутылка коньяка – в принципе, наши сутки уже заканчивались, можно было себе позволить. Кофе с коньяком растопили ледяной ком в горле, и я снова смог разговаривать.

      – Да уж, вот это я съездил на «промывание желудка», – усмехнулся я.

      И тут, что называется, Остапа понесло. Я всё говорил и говорил, словно внутри меня прорвало плотину.

      – А парень-то, похоже, крепко подсел на наш адреналиновый коктейль, – рассмеялся кто-то из врачей.

      – Наш человек! – резюмировал старший смены.

      – Да с потрошками! – голосом Глеба Жеглова рявкнул появившийся на пороге Сомов.

      – Как там мой больной? – встрепенулся я.

      – Довезли в лучшем виде. Выкарабкается, – успокоил коллега. – Правильный диагноз, Макс, это половина успеха. Так что ты действительно молодец, факт. Абдоминальный инфаркт и в стационаре-то не всегда дифференцируется вовремя, а по скорой так вообще везут обычно с острым животом в хирургию. И пока там до кардиограммы дойдёт – время-то уходит. А тут