Однажды в СССР. Игорь Гатин

Ромка понял, что именно сейчас решается его участь.

      – Ну что ж, Виктор Никитич, я думаю, нужно дать мальчику шанс. Очень не хотелось бы сломать обещающую судьбу на взлёте. Бокс и золотая медаль – довольно редкое сочетание. Не находите? – словно обращаясь ко всем в комнате, закончила она.

      Тут взвилась до того молчавшая секретарь, в чьи функции входили чисто процедурные вопросы:

      – Никак не можем! У него же московской прописки нет! И, Виктор Никитич… – Она, привстав, наклонилась к уху шефа и что-то горячо зашептала.

      Не дослушав, тот рявкнул:

      – Здесь я решаю, кого брать, а не замминистра! А ты вот что – за два дня должен на работу устроиться с лимитной пропиской. Сумеешь? – так же быстро остыв, как и воспламенился, обратился он уже к Ромке.

      – Конечно сумеет! – быстро ответил за него Шукленков и, снова схватив за руку, потащил прочь из комнаты так же стремительно, как до этого втащил в неё.

      – Спасибо! – извернувшись уже в дверях, успел крикнуть Ромка, обращаясь как бы ко всем, но глазами встретившись с божественной женщиной. Оказалось, что её глаза умеют смеяться и быть очень тёплыми. А ещё они были совсем молодыми…

***

      Прошёл лишь месяц – а кажется, что целая жизнь. И он уже не был так уверен, что ему всё по плечу и он горы свернёт. Учёба представляла собой совсем не то, что рисовалось в мечтах. Работа была нервной и изматывающей. О тренировках пока и речи не шло, а скоро первенство МГУ по боксу. Людмила начинала напрягать своей ненасытностью в постели, поговорить же с ней было решительно не о чем. Она ничего не читала и ничем не интересовалась, кроме сугубо бытовых и меркантильных вещей. Он очень скучал по дому. Не хватало материнского тепла. Домашнего уюта и своей крохотной, но такой родной комнатки, где он мог спрятаться от всех жизненных невзгод.

      Хлюпало под ногами, и почти хлюпало в носу. Что с ним? Не он ли заставил уважать себя самую отъявленную шпану района? Не он ли видел себя в мечтах героем романов Джека Лондона и Вадима Кожевникова? Блестящим дипломатом и бойцом невидимого фронта одновременно. Но как может его сегодняшнее положение привести к этой цели? Да и реальна ли она? Он ни с кем не делился своими мечтами, кроме Женьки – единственного друга, но тот остался в Пензе и находится в похожем положении – не поступил в Ленинградскую военно-медицинскую академию, вернулся домой и устроился работать в морг. Бр-р-р. Чтобы себя испытать. Письма идут долго. Телефона у Женьки дома нет. Он пару раз звонил ему по межгороду на работу, и один раз его даже позвали, но много ли скажешь по телефону, сквозь треск и помехи на линии. А поделиться и услышать слова поддержки и совета хочется когда плохо, а не когда и сам знаешь, что делать.

      Что-то он запутался. Может, и правы были одноклассники, что остались дома и поступили кто в политех, кто в пединститут, а большинство – в техникумы, в том числе и советской торговли. Помнится, он смеялся над таким мещанским,