Колдун с острова смерти. Елена Арсеньева

писк, а еще через миг на дорожку вылетели два окровавленных перышка.

      Сашка остолбенел.

      Что-то звучно чавкнуло в кустах, а потом оттуда раздалось протяжное, довольное, сытое:

      – Ме-е! Ме-е-е!..

      Сашка оглянулся через плечо. Там, сзади, освещенная улица Горького, сияющий огнями ночной клуб, в помещении которого когда-то – давно, еще до Сашкиного рождения, – находился кинотеатр «Спутник». Нужно было повернуться и рвануть туда, к свету, людскому гомону, разухабистой музыке, долетающей из окон клуба, но Сашка ни одной ногой не мог шевельнуть, как будто шнурки переплелись между собой.

      Наверное, заорал бы дурным голосом, если бы язык не отсох, а губы не склеились от страха.

      Откуда в парке мог взяться козел? И что это за козел, который жрет воробьев?!

      В сумятице ужастиков, которые замельтешили в Сашиной голове при воспоминании о том, что парк Кулибина разбит в 30-х годах прошлого века на месте, где находилось кладбище, то есть под ногами покоятся кости мертвецов, вдруг мелькнула вполне отрезвляющая и успокаивающая догадка.

      «Ну я и дурак! – подумал Саша с облегчением. – То есть реальный идиот! Да ведь на уроке краеведения рассказывали, что все останки отсюда давным-давно вывезли. Оставили две могилки: самого изобретателя, Ивана Кулибина, в честь которого парк назвали, и бабушки Максима Горького. А других мертвецов вывезли! Это во-первых. А во-вторых, никакой не козел мемекал, а кот мяукал! Это было не «ме-е», а «мяу»! Мне просто послышалось. В кустах сидел котяра, он поймал воробья и слопал!»

      Конечно, воробья жалко, но что поделать: кошки птиц, случается, лопают. А птицы, в свою очередь, питаются комариным народом, как говорил отец…

      И опять при воспоминании о нем стало тошно до невозможности, зато мимолетный страх исчез. Сашка решительно шагнул вперед – и рухнул на колени.

      Ноги его будто бы накрепко связали в щиколотках!

      Да что ж это такое?!

      Саша затравленно огляделся, чувствуя, что темнота ночного парка словно бы смотрит на него, вкрадчиво заглядывает в глаза, что деревья не просто шумят листвой под легким ветерком, а будто переговариваются на разные голоса… и совсем даже не факт, что это голоса листвы.

      А чьи? Чьи тогда?!

      Кто шепчется, кто бормочет, кто вздыхает там, и там, и там? Саша еле успевал вертеть головой, словно пытаясь услышать подсказку, но не понимая в ней ни слова.

      Какая-то назойливая ветка наклонилась над ним низко-низко и слегка подергивала за волосы. Саша в бессмысленном раздражении все отбрасывал ее, отбрасывал, но без толку: она цеплялась снова и снова.

      Впрочем, сейчас было не до ветки. Он ясно видел, как обступившая дорожку высокая трава тянется к нему, отталкивая одна травинка другую, словно каждая норовила первой дотянуться до него и впиться в его тело.

      Трава – впиться?! Ну да, Саша чувствовал это кровожадное желание!

      Недавно он читал одну книжку: это был ужастик о том, как ведьма, похороненная