Я хотела спасти рыб. Константин Богатски

о домам. Я прошла вдоль покосившегося забора, за которым даже в сумерках отчётливо выделялся силуэт недостроенного здания торгового центра, которое никогда не будет достроенным. Осторожно обходя открытые канализационные шахты, с которых уже давно были сворованы люки и сданы на металлолом, я пошла по разбитому асфальту. Вдалеке уже виднелась серая, блочная девятиэтажка, в которой я жила с момента своего никем не желанного и не запланированного рождения.

      Еле волоча ватные ноги, я вышла из заплёванного лифта и подошла к двери квартиры номер шестьдесят шесть. Холодными пальцами я вынула ключи из бокового кармана потёртого рюкзака. Сегодня вечером я пришла со школы домой позже обычного – была моя очередь дежурить в классе. Мне пришлось подметать и мыть полы с другой девчонкой после окончания уроков и ухода давно осточертевших мне ублюдков – одноклассников. Эта же низкорослая одноклассница меня пока не раздражала, она у нас недавно, излишне правильная, но не злая. Она с рождения жила в селе, теперь переехала к тётке в наш безликий город. До темноты мы с ней сидели на изуродованных матерными надписями партах и говорили ни о чём. Ей как и мне не хотелось идти после школы домой, потому что в тесных и неуютных квартирах нас никто не ждал. Не было желания идти в свою гробоподобную многоэтажку и жрать пресную перловку на ужин среди холодных стен с выключенным отоплением.

      Когда я зашла в квартиру, моей матери к счастью ещё не было дома – вот уже несколько дней подряд она не приходит раньше полуночи. У неё новый трахарь: жирный, плешивый и ужасно картавит, но видимо состоятельный, потому что уже пару раз возил её в бар не для рабочей гопоты. Я думаю, при его деньгах можно было бы себе и получше бабу найти. Ну что ему может дать эта истеричная, стремительно стареющая шалава, которая сгноила моего отца и к тому же два месяца назад потеряла работу из-за пьянства? Вот и опять она бухать зачастила, но вроде бы ещё ничего из дома не выносит, наверное, трахарь пока всем угощает.

      Дико хотелось есть, но кроме пыльных сухарей в тряпичном мешочке и перловой крупы в кухонных шкафах ничего не было. Старый холодильник был вовсе отключен. Я снова заматерилась на всю кухню, устав бороться с идиотской привычкой базарить с самой собой вслух. От давящего меня изнутри отчания я уставилась в темноту кухонного окна. По грязному стеклу забарабанил град.