Тайна королевы Елизаветы. Роберт Стивенс

в нашу компанию? – спросил с удивлением Флетчер.

      – Да, если еще не в худшем. Разве Шекспир никогда не говорил вам об этом?

      – Нет, он говорил только, что ты дворянин и хочешь сделаться актером. Расскажи нам об этом, пожалуйста.

      – Да, конечно, расскажи, как это случилось, – воскликнули Геминдж и Конделль.

      А Слай прибавил:

      – Актеру сделаться дворянином на сцене немудрено, но дворянину стать актером – дело другое, этот вопрос давно уже интересовал меня.

      – Хорошо, – сказал Гель, очень довольный, что может говорить теперь один за всех, – я расскажу вам, каким образом дворянин может сделаться еще кое-кем похуже, чем актером. Произошло это три года тому назад, в тысяча пятьсот девяносто восьмом году, когда я только что приехал в Лондон. Вы все, вероятно, уже слышали от меня, как я потерял все свои имения благодаря жестокости законов и моих родственников. Когда мой кузен получил в свои руки все мои владения, он был не прочь платить за меня, чтобы я мог посещать один из университетов, но я вовсе не желал сделаться бедным ученым, так как дома вырос в богатстве и довольстве, как и подобает сыну дворянина. Я знал только по латыни, умел играть на лютне, умел охотиться и прекрасно стрелял, а главным образом упражнялся в искусстве фехтования. Как раз в то время, когда для завершения образования я должен был отправиться в Италию, Германию и Францию, отец мой и мать умерли, и меня выгнали из родного дома, после чего, конечно, я не перестаю проклинать неправедные суды и жестоких и коварных родственников. Я бросил моему кузену в лицо деньги, которые он предлагал мне, и сказал, что скорее пусть меня повесят, как вора, чем соглашусь хоть что либо принять от него. Все, чем я владел тогда, – это моя лошадь, одежда, бывшая на мне, рапира и кинжал, а также маленький кошелек с несколькими кронами. У меня во всем мире был только один друг, на которого я мог рассчитывать, и к нему-то я и отправился. Это был католик, отец которого когда-то спас моего деда, протестанта, во времена королевы Марии, и я поехал к нему в надежде, что он не откажется оказать мне услугу и приютить меня. Хотя обычно он жил в Париже, но на этот раз был у себя дома в Гертфордшире, однако он ничего не мог сделать для меня, так как имение его было разорено, и он сам собирался перебраться в те страны, где католики могут считать себя в безопасности. Он дал мне письмо к лорду Эссекскому, который, как и мой отец, любил его, несмотря на то что он был католик. Когда я прочел это письмо, я вообразил, что участь моя обеспечена. Я ехал в Лондон с самыми радужными надеждами, в уверенности, что скоро займу высокий пост при помощи герцога. В день приезда в Лондон я так был поражен здешней роскошной жизнью, так увлекся всеми удовольствиями, которыми здесь можно пользоваться, что раньше, чем я успел добраться до герцога, кошелек мой оказался пуст, несмотря на то что в нем лежали только что полученные мною от продажи лошади деньги. Но я нисколько не беспокоился, я был уверен, что герцог сразу возьмет меня в дом, прочитав письмо своего друга. На следующее утро, когда я уже отправлялся в замок