Красная королева. Эрнест Питаваль

от своих подданных большего повиновения, чем требует того Бог.

      – Есть некоторое различие между сохранением своей веры и объявлением народу, что «ваши властители служат не Богу и потому их власть не от Бога». Есть разница между упорством в своей религии и революционным направлением.

      – Но ведь люди, не исполняющие желания начальства, считаются врагами последнего?

      – Они враги только в том случае, если выступают с оружием в руках.

      – Но они обязаны так поступать, если Бог посылает им силу и средства на то.

      – Значит, вы того мнения, что подданным дозволено восставать против своих властей, если имеется на то возможность, и что только слабость заставляет их повиноваться?

      – Несомненно! – смело ответил фанатик.

      Мария смотрела на своего собеседника с изумлением. Такое учение, подрывающее всякий авторитет, приглашающее подданных быть судьями своих властителей и побуждающее народ к восстанию, привело ее в ужас.

      При этой своеобразной сцене присутствовал один только лэрд Джеймс Стюарт. Он постарался успокоить свою сестру и вернуть ей прежнюю бодрость духа; Мария Стюарт сделала вид, что одобряет мятежные слова Нокса, и, как бы подтверждая их значение, сказала:

      – Так, я поняла вас! Мои подданные должны повиноваться вам, а не мне; они могут делать все, что желают, но не то, что я повелеваю им. Вместо того, чтобы быть их королевой, я должна научиться быть их подчиненной?

      Нокс громко запротестовал и хотел отступить.

      – Клянусь Богом, – возразил он, – я далек от того, чтобы освобождать подданных от их долга повиновения. Я желаю только одного: чтобы властители, как и их подданные, повиновались Богу, который внушает венценосцам быть отцами и матерями святой церкви.

      Мария не могла примириться с тем, чтобы быть покровительницей религии, которую она только допускала, но в глубине души презирала. Она не выдержала и дала волю своим чувствам, которые скрывала до сих пор. Она с гневом возразила:

      – Не вашей церкви буду я покровительствовать, но церкви римской, которую считаю единой истинной церковью Божией.

      При этих словах Нокс также вышел из себя. Он стал доказывать королеве, что ее воля не есть право и что римская церковь не может быть непорочной невестой Христовой. Затем он стал подвергать римскую церковь жестокому осмеянию, доказывал ее заблуждения, ее пороки и предлагал доказать, что ее вероучение более выродилось, чем иудейское. Королева отпустила Нокса, указав ему на дверь.

      Надежды Марии Стюарт на примирение с протестантами разбились об упорство реформатора; но послышались голоса, которые порицали и Нокса за суровое обращение с королевой.

      С другой стороны, королеве старались доказать, как мало у нее власти проявлять негодование против такого человека, как Нокс. Городской голова Эдинбурга, Арчибальд Дуглас, издал приказ, по которому все монахи, священники и паписты под угрозой смертной казни должны были