Путешествия по розовым облакам. Рунов Владимир Викторович

золушку. Так, знаете ли, про между прочем… Да и меня, признаюсь, сильно взволновал…

      И вдруг затянул тихим и хриплым голосом, чего мы никогда от него не слышали и даже не подозревали о таких способностях:

      Лыжи у печки стоят, гаснет закат над горой,

      Месяц кончается март, скоро нам ехать домой…

      – Я тут, братаны, замыслил одну картинку, прямо по оной балладе. Уж так она через меня прошла, – непривычно торопливо, словно боясь упустить что-то важное, заговорил наш красноголовый друг.

      Нас провожает с тобой гордый красавец Эрцог,

      Нас ожидает с тобой марево дальних дорог.

      Вот и окончился круг, помни, надейся, скучай!

      Снежные флаги разлук вывесил старый Домбай.

      – Вален! – Мишка снова перешел на прозу. – Да очнись ты! На фиг она тебе нужна. Ты же творец, значит страдать должен… Страдания художника – это… это… Это энергия для вдохновения. Ты вслушайся, как тот злодей излагает, – и он снова запел, на этот раз громко:

      Что ж ты стоишь на тропе, что ж не хочешь идти?

      Нам надо песню допеть, нам надо меньше грустить…

      Валька забился в угол кровати, прямо на смятую подушку, подобрав под подбородок ноги, и тупо смотрел в одну точку.

      – Слушай, Вален, – менторски вступил я, – че бы тут не пели, лучшее лекарство от неразделенной любви – новая любовь… Я на той вечере присмотрел одну барышню, тоже, кстати, из Краснодара…

      Мишка захохотал.

      – Че ты смеешься? – Корсун зло посмотрел в его сторону.

      – У-у-у… – завыл наш общий друг, – я ее знаю. Стрептоцид на моей башке – просто лютики степные. Но я, думаю, тебе понравится… Как ты, Волоха, считаешь?..

      – Валь! – заговорил я. – Та барышня тебе подойдет, хотя бы потому, что она единственная, кто способен ехать с нами в обратный путь на мотороллере.

      – Тем более в краснознаменной овчине, – Мишка потряс ленкиным тулупом. – Ей, видать, сам Визбор куртец подарил. Японский, по-моему? Сплошные молнии и карманы, хоть сегодня на Эверест…

      – Значит так! – решительно продолжил он, – я сейчас пойду разыщу ее…

      – Кого? – проскрипел Валька.

      – Ну, подружку твою новую… Она с ранья чаще всего в баре ошивается. Да! Немножко выпивает, но создание прелюбопытное. В училище у нас пробовалась натурщицей, раздевалась, как солдат по сигналу «Отбой». Правда, мечтает о журналистике. Калугин, куратор нашего курса, не захотел брать, объясняя, что она первую и вторую древнейшие профессии быстро объединит с нашей. А у него, видите ли, «партейный» билет один… Так что, вести?..

      – Веди… если хочешь, – неуверенно всхлипнул Корсун. – Только я небрит…

      – И не надо! – воскликнул «Сальвадор». – Она как раз из тех, кому нравятся небритые, лохматые, нечесаные, страдающие по утрам похмельем… Сейчас увидишь! – и он скрылся за дверью.

      Минут через десять появился вновь в сопровождении барышни, заставившей Вальку впасть в еще более ступорное состояние. Несмотря на холод,