Вход со двора. Роман-воспоминание. Рунов Владимир Викторович

вопроса, я ничего существенного добавить не могу, поскольку знаю ровно столько, насколько осведомлен об этом из печати… – на лице моего собеседника вновь появилась твердость. – А вот что касается смерти Тарады, то она, на мой взгляд, не столь таинственна, как вы считаете. Скорее, жизнь его была полна зловещих тайн, за которые он в конце концов и заплатил суровую цену. Тарада, когда его арестовали, покупал жизнь, будем так говорить, самым мерзким образом: он называл сотни людей, с которыми якобы имел преступную связь. Следствие все версии проверяло, время шло. Тарада цеплялся за каждый следующий день. И обо мне он рассказал несколько подобных историй. Вот, например, одна из них. Вызывают меня в прокуратуру и представляют показания Тарады, из которых следует, что я склонял его к тому, чтобы он подарил моей жене импортный плащ. Моя жена едва ли была знакома с Тарадой, и это было настолько неправдоподобно, что я поначалу даже растерялся. Пришел домой и думаю: откуда он взял эту ересь? А потом вспомнил. Однажды вечером звонят мне из ЦК и говорят, что я утвержден руководителем делегации для поездки в Австрию. Дело было ранней осенью, а отъезд предполагался через короткое время. А у меня, как назло, не было плаща. Должен сказать, что в одежде, как и в еде, я большой консерватор. Костюмы и пальто в течение долгого времени шил у одного и того же портного и носил подолгу. Фигура у меня, мягко говоря, нестандартная, а тот мастер хорошо знал ее особенности. То же самое и с обувью, шил ее у прекрасного краснодарского обувщика Базаяна, к сожалению, ныне покойного. Выхожу однажды с работы и вижу: идут Тарада с Хомяковым (тоже секретарем крайкома), оба в красивых и одинаковых плащах.

      Говорю им вроде с полушутливым упреком: вы бы хоть обо мне позаботились, помогли плащ новый купить. Гляжу, через несколько дней доставляют мне плащ, по тем деньгам стоил он что-то около ста рублей. Говорю, спасибо, дорогие, за заботу. В том плаще и поехал за границу. Кстати, вещь оказалась, действительно, добротной. До сих пор в нем хожу. Можете взглянуть, в шифоньере висит. Так вот, представляешь, этот эпизод Тарада и пытался против меня с пользой для себя использовать… Сукин сын он, вот кто! О покойниках не по-христиански так говорить, а приходится. Скольким он людям жизнь загубил!..

      Я вас уверяю: если бы хоть легкая тень тех обвинений, которые выдвигались против меня Тарадой, да и другими, подтвердились, мне бы отмотали, как говорится, на полную катушку. Каждую выдумку проверяли сверхтщательно: и на просвет, и на разрыв, искали криминал сверхбдительно. Но уже три года назад дело в отношении меня лопнуло, его закрыли как недоказанное, надуманное. Закрыть-то закрыли, а уведомили лишь сейчас… Тоже, видимо, тактика своего рода. Может, думали, умрет, а мертвого у нас легче реабилитировать…

      – Я хочу вам задать вопрос, который довольно часто задавал сам себе, но без ответа, – вновь вступаю я в разговор. – В течение длительного времени вы как руководитель края подвергались острой критике, причем по самому широкому спектру