Страна отношений. Записки неугомонного. Рунов Владимир Викторович

золото слепит не хуже электросварки.

      Рядом, на просторном металлическом поддоне, стынут два штабеля аккуратно уложенных слитков. Каждый, если не забыл, по 14 килограммов, хотя профессионалы предпочитают измерять драгметаллы в унциях. В одной унции 31,103 грамма. Вот и считайте, сколько этих самых унций в слитке, похожем на удлиненный брусок хорошо сбитого деревенского масла, который с трудом отрываю от стола.

      Золото возбуждает, все весело галдят, поднимают над головой слитки, прижимают их к животу, фотографируются. Совмен снисходительно смотрит на оживленную толчею и затем, попросив тишины, говорит:

      – Мы перед конечной операцией – разливом металла. Я хочу попросить Юрия Михайловича и Александра Ивановича выполнить ее!

      С шутками-прибаутками на Лужкова и Лебедя повязывают войлочные фартуки, подают темные очки, надевают грубые непрожигаемые рукавицы и вручают тот самый черпак, которым разливается четвертая часть российского золота – столько, сколько добывает «Полюс».

      Адыг подходит к крану, вмонтированному в стенку, медленно его откручивает, и в жаропрочный ковш бесшумно льется вязкая золотая струя. Лужков сосредоточен, а вот суровый Лебедь, озорно подмигивая, даже улыбается, что уж совсем редкость. Поддерживая деревянную рукоять в четыре руки, два политических гиганта того времени бережно склоняют ковшик над чугунной низложницей. Пара минут, и она заполнена до краев. Ковшик, судя по всему, мерный: один черпак – один слиток.

      Ура, Россия обогатилась почти пудом золота! Все счастливы, бурно аплодируют, а Лужков и Лебедь, мне кажется, слегка смущены…

      Цена простоты

      Осенний день в приполярных широтах ужат до предела, и когда под тяжестью впечатлений, в том числе от роскошного банкета с концертом и экзотическими фруктами из настоящих тропиков, мы тем же путем вернулись в Красноярск, ночь уже перешла в следующие сутки. Лужков (ключевая фигура события) спешит домой. Перед окнами депутатского зала оглушительно разогревается спецрейс в виде изрядно потрепанного «ТУ-154». На нем почетные гости летят в Москву, а уже потом несколько кубанцев – в Краснодар. Так повелел щедрый хозяин «Полюса».

      Пока, погрузившись в кожаное кресло вип-зала, я рассматривал памятные сувениры, в том числе золотую медаль с тевтонским профилем Совмена, мой надёжный попутчик и оператор Юра Архангельский пошёл искать туалет. Медаль – это хорошо, тем более высокопробного сибирского золота. Но наиболее значимые персоны отмечены, однако, особо – отлитой из золота визитной карточкой владельца прииска. Я не сподобился, значит, не очень значимый, поэтому слегка обиженно урчу, хотя и понимаю, что человек – существо завистливое, ему всегда мало.

      Из размышлений по этому поводу меня выводит необычно оживленный Юра. Оказывается, у туалета ему сподобилось пообщаться с самим Лужковым. Вай!

      – Ты не поверишь! – рассказывает мой верный друг, активно хлопоча руками и лицом. – Топчусь я возле