Крик жаворонка. Жизнь и судьба Ивана Трубилина. Рунов Владимир Викторович

заставило найти в блокноте наспех написанное в конце сорок второго, с трудом, но разобрать те две карандашные строки и тут же дополнить их еще несколькими:

      …Не той, что в сказке, не той, что с пеленок,

      Не той, что была по учебникам пройдена,

      Не той, что пылала в глазах воспаленных,

      А той, что рыдала, запомнил я Родину.

      Я вижу ее накануне победы

      Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,

      А очи проплакавшей, идя сквозь беды,

      Все снесшей, все вынесшей русскою женщиной…

      По сути, именно там, в Гулькевичах, Иван Трубилин стал формироваться в многогранную и многоуровневую личность, которую впоследствии знали многие, подчас даже не осознавая, как в простом деревенском парубке, способном одной рукой сжать сорванное яблоко с такой силой, что тут же набиралось полстакана сока, и с расстояния определить, какой шатун стучит в моторе ЧТЗ, вдруг стали проявляться качества такой душевной и духовной тонкости, когда самые разные люди (возрастов, положений, взглядов) стали тянуться к нему, как бы заранее определяя того человека, за которым надобно идти. Нет-нет, не вожака, что громовым рыком определяет «право-лево», а именно лидера, негромкого, но надежного, способного терпеливо выслушать любого, вникнуть в суть проблемы, а самое главное – найти способ ее решения.

      Очень скоро МТС в Гулькевичах заставила о себе говорить уважительно, поскольку стала по всем показателям выходить в передовые. Руководители хозяйств уже общались с начальником машинно-тракторной станции не на «басах», привычно «выбивая» технику, а разговаривая с молодым руководителем крайне уважительно, поскольку машины стали прибывать в колхозы точно в заявленные сроки, абсолютно исправные, и хотя «сидели» на них подчас те самые пареньки, о которых говорил Хрущев, но это были уже отлично обученные ребята, знающие местные условия, умевшие работать так, что даже самый взыскательный бригадир не находил огрехов.

      Уже в ту пору Трубилин, памятуя детство, прошедшее на колхозном машинном дворе, договорился с директорами школ о системных уроках труда и постоянной практике школьников у него в мастерских, где, выступая лично, довольно часто пел ту самую «Прокати нас, Петруша, на тракторе…», которую однажды сводный хор школьной самодеятельности станицы Гулькевичи исполнил на районном смотре с такой силой, что заставил подпевать весь зал, включая и районное начальство.

      Молодая семья выстраивала жизнь в Гулькевичах всерьез и надолго. Особенно когда через два года родился сын – живой ясноглазый карапуз, которого не без споров назвали Женей. На внука приехали посмотреть дедушка и бабушка, отметив, что семейство Трубилиных активно прирастает. Тем более что это был уже второй Евгений. Первый родился у Маши, старшей сестры, затем через шесть лет появилась Галя, дочь Николая, а вот сейчас снова Женя. Отсюда и спор…

      У Тимофея Петровича и Анны Акимовны были все основания считать, что счастливое продолжение старого казачьего рода