Четвертое измерение (сборник). Дмитрий Лихачев

намеки на его связи с царской охранкой, но нет никаких определенных сведений, что кто-нибудь пострадал от этих связей. Может быть, и в те времена существовало у него сочетание личной нечистоплотности с желанием помогать, избавлять… Возможно ли такое сочетание? Если оно возможно, – Николай Николаевич был именно таким. Во всяком случае сделанное им добро не следует сбрасывать со счетов.

      Николаю Николаевичу я был представлен, и именно он дал мне поручение – составить опись икон. Вечерами я сидел в алтаре церкви Благовещения на Святых (тогда уже Пожарных) воротах и рисовал экспозицию «на глаз». Иконы обозначал условно прямоугольниками, ставил на прямоугольниках номера, затем отдельно под номерами обозначал название иконы и примерно (как указывал мне А. Н. Колосов и другие) век иконы. Многие иконы, которые теперь изданы или хранятся в Музее в Коломенском, мне знакомы, например большая византийская икона (мы ее обозначили как «итало-критскую» – по Н. П. Лихачеву), которую назвали «Нерушимая скала» (Божья Матерь сидит на троне). Был там и «Нерукотворный Спас» Симона Ушакова и др. Все это я рисовал и писал на бумаге из школьных тетрадей. Если бы она нашлась! Это важно для истории Соловков.

      Издавал Николай Николаевич на гектографе не то материалы, не то «Записки» СОК (Соловецкого общества краеведения). Узнав, что я писал у Д. И. Абрамовича дипломную работу о повестях о патриархе Никоне, он упрашивал меня выписать ее из Ленинграда от родителей и дать для его предполагаемых новых изданий СОК. Но диплом куда-то пропал вместе с другим дипломом – о Шекспире в России в конце XVIII – начале XIX века (который я писал у С. К. Боянуса, но не успел защитить).

      Работа вечерами в Музее, общение с А. Н. Колосовым, Н. Н. Виноградовым, А. И. Анисимовым дали мне чрезвычайно много для понимания древнерусского искусства. Как и работа в качестве чернорабочего у псковского археолога и реставратора Назимова (мы занимались обмерами сушила).

      У меня хранится акварель молодого художника Петраша из Чернигова (там, как и в Киеве, была арестована большая группа молодежи за принадлежность к двум организациям – Союзу украинской молодежи – СМУ и Союзу вызволения Украины – СВУ). На акварели (ее подарил мне уже в Ленинграде Э. К. Розенберг) изображен простенок между зданием Музея и крепостной стеной (вид, кажется, из окна комнаты Н. Н. Виноградова).

      Поскольку я коснулся вопроса о судьбе крупнейшего нашего специалиста по древнерусскому искусству – А. И. Анисимова, приведу полностью мое письмо о нем в газету «Советская культура», опубликованное под заголовком: «И документы могут ошибаться» (по поводу заметки «По приговору Тройки», подписанной Е. Кончиным в рубрике «Продолжение темы» в номере «Советской культуры» от 14 апреля 1990 года).

      «Газета “Советская культура” второй раз возвращается к теме о судьбе замечательного искусствоведа и реставратора икон А. Анисимова, последние работы которого собрал и недавно издал Г. И. Вздорнов.

      В документе,