Четвертое измерение (сборник). Дмитрий Лихачев

ее водить такие экскурсии: для этого у него был сподручный негодяй – А. Б. Иванов. Напротив, Н. Н. Виноградов всячески спасал интеллигенцию и никого ни к чему не принуждал. Спас он от «общих» (физических) работ и саму Юлию Николаевну, прежде чем она перешла потом на работу в Криминологический кабинет. Кстати, когда освободили заведующего Криминологическим кабинетом А. Н. Колосова (и само существование кабинета было под сомнением), Н. Н. Виноградов «торговал» меня у начальника КВЧ (Культурно-воспитательной части) за несколько церковных риз, которые готов был дать в обмен за меня для театра. Так я оказался предметом настоящей работорговли. К счастью для меня, кабинет не закрыли. Но об этом в дальнейшем.

      Еще до моего приезда на Соловки Виноградов устроил работать в Музее известного художника Осипа Эммануиловича Браза[11], добыв ему бумагу и акварельные краски и получив на него разрешение свободно писать акварели за пределами Кремля, якобы «для увековечения замечательного достижения перевоспитания». О. Э. Браз нарисовал несколько десятков прекрасных пейзажей, выставленных затем на хорошо освещенных хорах Благовещенской церкви. Впоследствии мне говорили, что акварели эти находились в Казанском соборе – «Музее религии и атеизма Академии наук СССР». Куда они делись затем – не знаю.

      Когда на Соловки прибыли два студента украинских художественных училищ – один из Киева, а другой из Чернигова – Петраш и Вовк, Н. Н. Виноградов и их снабдил акварелью и бумагой. Н. Н. Виноградов разбирался в людях и знал, кому следует помогать.

      В Музее у Н. Н. Виноградова работали несколько спасаемых им лиц: князь Вонлярлярский, который был настолько стар, что ничего уже не мог делать, и ему грозило уничтожение где-нибудь на анзерской Голгофе, хлопотливая «Аленушка» – Елена Александровна Аносова; потом искусствовед и реставратор Александр Иванович Анисимов, из молодежи – бывший бойскаут Дмитрий Шипчинский, о котором Юлия Николаевна пишет в воспоминаниях, что он был похож на «типичного комсомольца», хотя он всегда был непримирим к советской власти, а через год пошел в лес «в бега» на верную гибель вслед за сошедшим с ума своим старшим другом И. С. Кожевниковым, как уже упоминалось, был пойман и расстрелян. В музей Н. Н. Виноградов пытался устроить работать М. Д. Приселкова, поручив мне вызволить его из карантина, и устраивал многих других. Каждый вечер, перед сном, с ротных нар и топчанов, где царствовала полутьма едва мерцавших лампочек, он приглашал интеллигентных людей, чтобы слушать доклады, работать над музейными картотеками, просто беседовать, и они на час или другой чувствовали себя в своей среде.

      Это он, Николай Николаевич, заботился о сохранении соловецких лабиринтов, тщетно воевал с начальством за сохранение моленных крестов на берегах острова, да и делал многое другое.

      Здесь, в музее, В. С. Свешников-Кемецкий читал свои стихи и волновавшую нас «Сагу об Эрике – сыне Яльмара» – своем легендарном предке по матери, который

11

Кстати, Бразу принадлежит, бесспорно, лучший из портретов Чехова, сделанный с натуры.