А тебе слабо?. Кэти Макгэрри

в мистера Лицемера.

      – Я пойму, если ты не захочешь помочь Элизабет освоиться в новой школе.

      Лицо Райана принимает вежливое, но слегка невинное выражение.

      – Не беспокойтесь, мистер Риск. Я с радостью помогу Элизабет.

      Он поворачивается ко мне и улыбается. На этот раз улыбка у него не искренняя и не задушевная, а чертовски наглая. Ну-ну, валяй, спортсмен. Всё равно у тебя ничего не выйдет.

      Райан

      Стены нашей кухни раньше были бордового цвета. В детстве мы с Марком бежали домой от автобусной остановки, а когда врывались на кухню, нас встречал аромат свежей выпечки. Мама расспрашивала нас, как прошёл день, а мы макали горячее печенье в молоко. Когда папа приходил с работы, он первым делом сгребал маму в охапку и целовал. Мамин смех в папиных объятиях был столь же привычным, как наши с Марком постоянные подначки.

      Не убирая руку с материнской талии, отец поворачивался к нам и спрашивал:

      – Ну как мои мальчишки?

      Как будто мы с Марком были единым целым, не существовавшими друг без друга.

      После ремонта, который отец закончил на прошлой неделе, стены нашей кухни стали серыми. А после того, что мой брат сообщил этим летом, и папиной реакции на его слова самым громким звуком на нашей кухне стало звяканье вилок по тарелкам.

      – Гвен приходила к тебе на игру, – говорит мама.

      Она всего третий раз упоминает об этом за последние сутки.

      Ну да, приходила. С Майком.

      – Ну-ну.

      Я засовываю в рот кусок тушёного мяса.

      – Её мама сказала, что она всё ещё говорит о тебе.

      Я прекращаю жевать и смотрю на маму. Она улыбается, довольная тем, что сумела вызвать отклик.

      – Оставь парня в покое, – говорит отец. – Ему сейчас нельзя отвлекаться на девушек.

      Мама поджимает губы, и мы проводим ещё пять минут под звяканье вилок и ножей. Это молчание жжёт… как лёд.

      Наконец я откашливаюсь, не могу больше терпеть это напряжение.

      – Папа рассказал тебе, что мы встретили Скотта Риска и его… психованную племянницу?

      – Нет.

      Мама нацеливается вилкой на помидорку черри, катающуюся по её тарелке. Она протыкает красный шарик и впивается сердитым взглядом в отца.

      – У него есть племянница?

      Отец выдерживает её взгляд с невозможным безразличием и подкрепляет это глотком пива из бутылки.

      – Я дала тебе бокал, – напоминает мама.

      Отец ставит бутылку, покрытую ледяной испариной, рядом с этим самым бокалом, прямо на деревянную поверхность стола, мимо картонной подставки. Мама ёрзает на своём стуле, как ворона, взъерошивающая перья. Не хватает только злобного карканья.

      В последние месяцы мы с отцом ужинали в гостиной перед телевизором. После ухода Марка мама перестала готовить.

      Несколько недель назад мама с отцом стали посещать семейного консультанта, хотя мне они об этом до сих пор не сказали. Потребность во что бы то ни стало быть безупречными не позволяет им открыто признать такой позор, как необходимость обратиться за посторонней помощью для