А тебе слабо?. Кэти Макгэрри

к миссис Роув.

      – Что вы здесь делаете? – спрашиваю я.

      Она приподнимает свою пляжную сумку, встряхивает перед моим носом.

      – Бассейн закрылся. Я шла мимо, увидела вас с мисс Гарднер и решила напомнить, что в понедельник жду от вас эссе.

      Гвен со стуком опускает ноги на землю. Месяц назад миссис Роув попыталась испортить всем каникулы, дав задание на лето.

      – Мне не терпится прочитать ваши работы, – как ни в чём не бывало продолжает она. – Полагаю, вы уже закончили?

      Даже не начинал.

      Гвен стоит рядом, крутит кольцо Майка на пальце.

      – Ну, мне пора.

      И уходит, не сказав больше ни слова. Я глубже засовываю руки в карманы и раскачиваюсь на пятках, ожидая, когда миссис Роув последует за Гвен. Мне нужно завершить мой ритуал.

      Но миссис Роув прислоняется плечом к кабинке запасных с таким видом, будто и не думает уходить.

      – Я не смеялась над твоими словами, Райан. В прошлом году на моих уроках ты продемонстрировал незаурядный талант. С учётом того, что я сегодня услышала, можно с уверенностью сказать, что у тебя есть писательская жилка.

      Я фыркаю. Спору нет, её уроки будут занимательнее, чем математика, но…

      – Я бейсболист.

      – О да, и, насколько мне известно, лучший из лучших, но кто сказал, что одно другому противоречит?

      Миссис Роув вечно рыщет в поисках тех, кого можно обратить в книголюбов. В прошлом году она даже основала литературный клуб. Как вы понимаете, моего имени нет в списке членов.

      – Меня друг ждёт.

      Она бросает косой взгляд на пикап Криса.

      – Будь добр, передай мистеру Джонсу, что его письменную работу я также жду в понедельник.

      – Обязательно.

      Я снова жду, когда она уйдёт. А она снова не уходит. Просто стоит, и всё тут. Сгорая от смущения, я невнятно прощаюсь и иду на парковку.

      По дороге я пытаюсь избавиться от раздражения, царапающего шею, но не могу. Это время в одиночестве на горке – мой священный ритуал. Необходимость. Долг. Мама называет это суеверием. Пусть называет как угодно, мне всё равно, но, чтобы выиграть следующую игру, я должен постоять на горке – в полном одиночестве – и понять, как и почему я ошибся с тем кручёным мячом.

      Если я этого не сделаю, жди неприятностей. С командой. С подачей. Или с моей жизнью.

      Крис сидит в своём стареньком чёрном «форде», откинув голову назад и прикрыв глаза. Водительская дверь распахнута настежь. Крис вкалывал как проклятый ради этого пикапа. Целое лето пахал на дедовом кукурузном поле ради ржавой развалюхи, которую болтает из стороны в сторону, когда мы едем всемером.

      – Я же сказал тебе ехать домой.

      Он не открывает глаз.

      – А я сказал тебе выбросить из головы тот неудачный бросок.

      – Уже выбросил.

      Мы оба знаем, что это неправда.

      Крис оживает, закрывает дверь, включает двигатель.

      – Залезай. Мы едем на вечеринку, там ты мигом обо всём забудешь.

      – Я сам доеду, – я киваю на свой джип, припаркованный