Между ножом и овном. Ливанская война. Лето 1982. Эфраим Баух

Марриконе из фильма "Профессионал" у кинотеатра "Тель-Авив", и улыбка Бельмондо с афиши. И такая ослепляющая беззащитность в неподвижном солнце, на крыльце почты, рядом с кинотеатром, куда несу первую посылку тебе, туда, в пекло. Заполняются какие-то бланки, стучат печати под неумолкающий плач скрипок.

      Потом, после месяца молчания, когда ты впервые придешь домой, по дороге купив пластинку Марриконе, будничным голосом скажешь о том, что погиб твой товарищ при взятии Бофора, включишь проигрыватель, и уже на всю нашу с тобой жизнь медленный плач скрипок соединится с именем твоего товарища, который лежит под камнем на кладбище Кириат-Шауль.

      Потом, еще позднее, придет твоя первая открытка слабым отзвуком того страшного артобстрела у Хацбайи: "Дорогие мои… я знаю, что вы уже неделю не знаете, что со мной и очень волнуетесь. У меня пока все нормально. Я уже привык ко всему этому шуму. В начале было страшновато: выстрелы, взрывы, пули над головой, но я очень быстро привык к этому. Не волнуйтесь. Надеюсь вас увидеть. Целую…"

      Чем дольше будет катиться время, тем выпуклей выступит словно бы облитое расплавленным солнцем каждое мгновение этих дней.