Родословная до седьмого полена. Дарья Донцова

лежал мужчина.

      Приятель подошел вплотную к глыбе.

      – Цифр нет!

      – Неправда, – засмеялась я, – сейчас сама проверю.

      – Пожалуйста, – согласился Собачкин и отошел.

      Я взглянула на камень и не поверила своим глазам.

      – Пусто!

      – Говорил же, нет погоста, – заявил Сеня, – и не было его никогда. Нельзя хоронить покойников где вздумается, существуют строгие санитарные нормы.

      – Я прекрасно видела дату, – бормотала я, – и фамилию с именем, просто их забыла.

      – Тебе почудилось! От стресса и не такое бывает, – пожал плечами Сеня, – ты очень нервничала.

      – Не принадлежу к племени истеричек, – промямлила я. – Были цифры и надпись, а сейчас их нет!

      – Ладно, не переживай, все именно так, как ты говоришь, просто белки ночью хвостами цифры и буквы стерли, – с самым серьезным видом заметил Собачкин. – Вроде ты, Дашенция, твердила, что еще были надгробья?

      – Да, – кивнула я, – небольшие совсем камни.

      – И где они? – ухмыльнулся мой спутник.

      Я пробормотала:

      – Вон там. Подальше.

      – И на них не замечаю крестов, – фыркнул Собачкин, – наверное, их зайчики унесли. Зима настала, снега, правда, нет, одна грязюка, но ведь холодно. Понадобилось избенку украсить, лучше всего ритуальный инвентарь им подошел.

      Я молча слушала, как ехидничает приятель. Совершенно уверена: на валуне стояла дата – тысяча семьсот десятый год. А за ним находились другие могильные камни, я не приближалась к ним, что на них написано, не разглядела.

      – А вот кресты я видела, – вслух произнесла я, – золотые такие, яркие! Посередине камней нарисованы были.

      Собачкин погладил меня по плечу.

      – Нервная система пошутила с тобой. Есть люди, которые слышат голоса, а медиумы беседуют с покойниками.

      – Намекаешь, что я сумасшедшая шизофреничка? – осведомилась я.

      – Конечно, нет, ты просто испугалась, – вздохнул Сеня. – На секунду отвлекись от мысли о своей правоте, подумай про золотые кресты. Они были видны издалека?

      – Да, да, – закивала я, – прямо горели.

      – Милая моя, – тоном учителя, который отчаялся объяснить двоечнице азы арифметики, завел Сеня, – любая краска с тысяча семьсот какого-то там лохматого года потускнеет. Наверное, ты понимаешь: реставрацию памятников на заброшенном погосте производить не станут. Где небольшая ямка, которую по твоим словам вырыл покойник? Куда подевались непонятные кругляши, лежавшие у тела?

      – Наверное, их забрал эксперт, – предположила я.

      – А полиция яму в земле закопала, чтобы ежик в нее случайно не упал, – окончательно развеселился Собачкин, – ты же знаешь, как криминалисты поступают: сначала осмотрят место преступления, улики соберут, затем все аккуратно подметут, уберут, на место вернут…

      Я вспомнила прихожую нашего особняка, которая после отъезда Раисы и ее помощников выглядела как пейзаж после танковой битвы, и молча пошла по грязи назад.

      – Ну ладно, не дуйся, – загудел за спиной Сеня, – каждый может обознаться. Помнишь