Подделки под Высоцкого. Книга-расследование. Игорь Уразов

его супруги и иже с ними. Всё, о чём думали советские граждане в тот период, боясь поделиться этими мыслями даже с родной матерью, неизвестный мне тогда певец рубанул, как говорится, с плеча.

      Конечно, я был в курсе творчества Галича и Высоцкого, но там протест облекался чаще в иносказательную, аллегорическую форму. А вот чтобы так! Со всей «пролетарской» прямотой! Я остолбенел и тоже нервно закрутил юной головой, выискивая агентов Кей Джи Би, притаившихся за дверями или на карнизе. То, что исполнитель – эмигрант, сомнений не возникло абсолютно».[36]

      У М. Кравчинского Джигурда появляется в 1987 году. Причём появляется неожиданно, как снег на голову. Неужели мой двоюродный брат Серёга был прав, говоря летом 1984 года «этого парня даже в Москве ещё не все знают…».

      Моя следующая встреча с Н. Джигурдой состоялась, как и у М. Кравчинского, в 1987 году. Я увидел его в телевизионном (!) трёх серийном (!!) художественном фильме «Раненые камни», да ещё и в главной (!!!) роли.

      Но Кравчинский ни про запись Никиты Джигурды 1984 года,[37] ни про «Раненые камни» 1987 г. не говорит ни слова.

      Конечно, если сказать, что Джигурда к 1987 году уже снялся в советском телевизионном фильме, да ещё и сыграл в нём главную роль, то какой же он тогда запрещённый?

* * *

      В 1988 году песни Н. Джигурды звучали уже чуть ли не во всех киосках звукозаписи (во всяком случае, так было в городе Томске, где я тогда жил). Правда, большого шока и фурора по этому поводу я не припоминаю.

      Никита оказался натурой работоспособной и альбомы штамповал как пирожки. К началу 1989-го года у меня было уже две больших «бобины» его песен плюс запись 1984-го. Но никакой особо смелой «антисоветчины» я в них не заметил. В те времена все ругали Брежнева, Сталина, коммунистов, ругали наш «развитой социализм» и т. д., поэтому вряд ли Джигурда смог кого-то сильно удивить своей поверхностной песенной болтовнёй. И то, что Кравчинский назвал «солидным аккомпанементом», для меня показалось примитивной, дурашливой пародией на советские маршевые мелодии (в записи 1984 года под гитару всё было гораздо интереснее…).

      Джигурду вызывали в КГБ? Ну и что? Он сразу же об этом написал и спел:

      «…Ну а то, что меня вызывали,

      Я считаю почётным, друзья!

      И артист настоящий советский

      В этом будет согласен со мной.

      Вызывались Хазанов, Жванецкий,

      Но при этом любимы страной!

      Вызывают тогда для чего же?

      Чтобы действия согласовать!

      Мы на сцене сражаемся тоже

      И оружие наше – слова!»

(из песни Н. Джигурды, примерно 1987–1988 гг.)

      Вообще, я должен сказать, что Н. Джигурда прекрасно вписался в «перестройку» и в планы «ликвидаторов СССР», так что опасаться ему было нечего.[38]

      Что такого специфического услышали Максим Кравчинский и его друг Андрей Глебов у Джигурды, что записали его в эмигранты, мне тоже понять трудно.

36

Максим Кравчинский. «Песни, запрещённые в СССР». Нижний Новгород. Издательство «ДЕКОМ». 2008 г. Стр. 230–237.

37

Запись Н. Джигурды 1984 года, скорее всего, была сделана в домашних условиях кем-нибудь из любителей авторской песни.

38

«Ликвидация СССР» – это отдельная большая тема, но мне в настоящей работе придётся коснуться и её (см.: Приложения).