Жуки не плачут. Юлия Яковлева

Луша читала так часто, что всех, о ком писал Валя большой, Шурка уже знал, будто своих друзей. Значит, можно.

      Ровные печатные буквы стояли вперемежку с фиолетовой путаницей, вписанной от руки.

      «Гр-ке», – начиналось письмо.

      Шурка испугался. Колени стали мягкими. Не Луше. Гырке какой-то. «Ошибка, – хотел он крикнуть почтальонше, – вернитесь!»

      А письмо уже бормотало, как регистраторша, которая заполняет карточку. «Ваш сын, муж, брат, звание», – перечисляли серенькие мелкие строчки. «Фамилия, имя, отчество».

      Сердце билось в шее. Шурка сглотнул. Уставился на чернильный серпантин. Но видел только фиолетовые крючки и петли. Зато понял и помятое лицо почтальонши, и скомканный голос.

      А печатные буковки были такие ясные, яснее некуда. Так и лупили по голове, каждая как молоточек: «Находясь на фронте, пропал без вести».

      И большие молотки:

      ЛИНИЯ ОБРЫВА.

      Этот обрыв перепугал Шурку больше всего. С какого обрыва?

      Он посмотрел еще раз. Нет. Не обрыва. Линия отрыва. Теперь понятно. Еще страшней. Оторвали. У Луши оторвали мужа. Оторвали папу у Вали маленького.

      «Там же не написали: ваш папа», – метались Шуркины мысли. Может, ошибка? Да нет же. Они же не знали, что родился Валя маленький. А почему тогда сын и брат? При чем здесь сын и брат?

      – Шурка! – закричал с крыльца Лушин голос, беззаботный. – Дрова-то где?

      Мысли Шурки тотчас посыпались мелкой крошкой. Но рука сама знала, что делать.

      – Сейчас! – крикнул.

      – Ты чего? – удивилась Луша. Отметила: глаза на мокром месте.

      – Упал, – ответил еле слышно Шурка.

      Не надо было это, с дровами, с досадой на себя подумала Луша. Ну шапка, ну чего? Пусть. Ничего. Оттает.

      – Упал, – повторил он. – Но вы не волнуйтесь.

      Письмо лежало за пазухой. Шурка едва дышал, чтобы не потревожить его, как ядовитую гадину. А Луша смотрела, смотрела. Наконец сказала:

      – Ты это, ничего. Отыщется сеструха ваша.

      Шурка вздрогнул, отвернулся. Луша убедилась в собственной догадке. Вздохнула:

      – Вот кончится война, все по домам разойдутся, вы вернетесь. И сеструха тоже. Встретитесь.

      Шурка не ответил.

      – Идем в дом, – сказала Луша. – Обед на столе.

      Он послушно поплелся. Вдруг догнала мысль: «А ведь я привык, что Тани нет». Тут же поправил себя: «С нами нет». Но стало еще хуже.

      Он сел за стол.

      – Ты что, ревел? – удивился Бобка.

      Шурка возил ложкой в миске, думал о своем.

      Что значит: пропал без вести? Человек ведь, не пять копеек. Как пропал, так и найдется. Волновать людей нечего, быстро пообещал он себе.

      И Таня, конечно, найдется тоже.

      Глава 2

      Луша стукнула окно наружу. Прочитанное письмо Вали большого тут же взлетело и соскользнуло на пол, Бобка скатился со стула – ловить. Белая занавеска замахала рукавами ему вслед. Валя большой без улыбки смотрел из деревянной рамки на катавасию.

      – Фух, – сказала Луша, – жарко. – Посмотрела на Шурку, поправилась: – Теперь жарко. А тогда было холодно.

      И