Наследники Рода. Рок или благословение?. Л. Н. Докучаева

веселье наш кортеж из трех машин тронулся в путь.

      Мы непрерывно болтали, и в какой-то эйфории счастья моя рука вдруг прикоснулась к бедру свидетельницы. Меня словно обожгло, и я всем телом ощутил, что ей это касание небезразлично…

      Водитель тоже находился в состоянии праздничного возбуждения и что-то рассказывал свидетелю, сидевшему слева от меня. Вдруг он резко обернулся через левое плечо, пытаясь удержать в поле зрения дорогу, но не успел. Машина повиновалась его судорожному движению, и на скорости, выскочив в левый ряд, ударилась правой передней дверцей о затормозивший перед светофором КамАЗ. Удар был несильным, но хлестким. Сергей быстро выправил машину, и мы как-то нервно враз заговорили. КамАЗ, судя по всему, так и не почувствовал этого удара. Инцидент, казалось, был исчерпан.

      В нашем разговоре почему-то не участвовала одна Вера. А дальше… Я только помню звериный крик Сергея: «Верка!..» Вера сидела в прежней позе, прекрасная в своем свадебном облачении. Она была неподвижна и настолько спокойна, что ужас охватил всех нас. Перед тем как потерять сознание, моя соседка вытянула руку, показывая на голову Веры. Теперь это увидел и я – фата на правом виске моей жены прямо на глазах тяжелела от крови…

      …Похоронили Веру через неделю. Настало странное время. Я оказался один в чужом городе, в чужом доме, целиком погруженный в свое горе. Зайти в комнату Веры я так и не смог и стал ночевать на краю кладбища, у маленького костерка. Мне казалось, что так я буду ближе к своей жене.

      На девятый день около могилки Веры собралось много народу. Ее родители просили меня вернуться в город, чтобы привести себя в порядок. Но я снова остался ночевать на кладбище…

      Уже глубокой ночью пришла машина, легковушка. Двое ребят из окружения Веры, которых я смутно помнил, молча подошли к моему костерку. Один из них сказал: «Извини». Затем они затоптали костер, уверенно и жестко взяли меня под руки и посадили в машину. Так, спокойно, но решительно, меня доставили в город, привели в какую-то однокомнатную квартиру. На кухонном столе стояли три полных стакана водки. Меня мягко усадили за стол, молча подняли стаканы. И только тогда я понял, что хозяйка этого дома – та самая свидетельница на моей так трагически закончившейся свадьбе.

      Она сказала: «Пусть земля будет ей пухом», и мы выпили. Я сразу отключился. Очнулся в ванной, все плыло у меня перед глазами. Лежать было тепло и приятно, но я чувствовал, что чьи-то руки настойчиво пытаются извлечь меня из дремотного состояния. Эти руки гладили и гладили меня. Я сосредоточился и понял, что меня моют в ванной, причем делают это очень ласково. Я прижался к этим рукам, и слезы покатились из моих глаз.

      Несколько дней я находился в полудремотном состоянии, будто ушла куда-то моя энергия, а я – управляемый манекен. Эта женщина делала для меня все. Одежда моя была выстирана, отглажена. Сам я был вымыт, ухожен, побрит и подстрижен. Меня кормили, нянчились со мной, как с маленьким ребенком. Выхаживали, как слабого больного после долгой, изнурительной болезни.

      Постепенно