Иверь. Вадим Еловенко

их рабами не делали, – сказал я. – Мы их отбили у других.

      Всадник сказал требовательно:

      – Назовите себя.

      – Ты сам назови себя, – сказал я, расстегивая кобуру.

      К нам стали приближаться еще всадники. Инта покрепче ухватился за копье. Я уже жалел, что не назвал себя сразу. Я увидел, как у подъезжающих в руках поблескивают длинные клинки. Это тебе не деревяшка. Это без малого метр железа. И тяжелого. Рубанет – мало не покажется. Пока я оценивал обстановку, всадник повторил вопрос:

      – Кто вы и как вас зовут?

      Во мне что-то сработало против моего разума, и я снова сказал:

      – Назови себя, сидящий на звере.

      – Я всадник, – сказал он, а я отметил, как это звучит на их языке. – Я служу Тису и морскому народу. Здесь в Тисе я имею право спрашивать любого о том, кто он и откуда. Я жду…

      – Я не отказываюсь называть себя. Но я думаю, что я более благороден, чем ты, и имею право называть себя после тебя, – вычурно выговорил я и подумал: если я сам себя с трудом понимаю, то понимают ли они меня именно так, как я хочу?

      Подъехавшие несдержанно засмеялись, а ухмыляющийся всадник, с кем и шел разговор, только и сказал:

      – Ты, торгующий людьми, более благороден?

      Ага! Значит, для этого мира не все потеряно, раз есть класс, презирающий работорговлю.

      – Да, – сказал я и приосанился, подведя руку к кобуре на бедре.

      – Знаешь что… – сказал уже без ухмылок всадник. – Или ты говоришь, кто ты, или стража тебя порубит в куски. А речной народ уйдет по домам. Выбирай.

      Я выбрал.

      – Я Прот! – назвался я.

      Инта уже взял наизготовку копье, а я вытащил из кобуры излучатель. Уж не знаю, что меня так взбесило в этом раздавшемся надменном хохоте.

      Первый заржавший распался вместе с лошадью. Всадника перед нами попытался проткнуть Инта. Без толку. Под задравшейся накидкой я увидел кольчугу.

      Какой каменный век?! Придури институтские. Здесь рассвет феодализма!

      То, что не удалось Инте, доделал я. Кольчуга не препятствие для излучателя. Наоборот. Железо мгновенно раскаляется, и кольчуга сплошным потоком раскаленного металла прожигает тело всадника. Мгновенный шок и раззявленный в беззвучном крике рот.

      Третий всадник столкнулся с четвертым, и я одним лучом резанул обоих. Пятый бросился к воротам и мостику через ров. Заскочил внутрь, и ворота за ним закрылись. Из торгового поста высочили человек сорок и, посмотрев на наши деяния, в ужасе застыли.

      Злость, внезапно вспыхнувшая во мне, даже напившись смертью этих недоумков, не собиралась уходить. Наверное, сказывалось напряжение последних дней. Я, не убирая излучателя, спросил, кто еще не верит, что я козопас Прот. Таковых не нашлось. Медленно, под моим взором, многие опустились на колени. Другие, наоборот, встали, гордо раскинув плечи. Я спросил у Инты, кто они, и получил ответ, что это люди морского народа и они верят, что от меня их защитит Единый бог моря и суши. О таковом ему рассказывал торговец, приходивший