Жребий брошен. Людмила Шаховская

прийти к концу жертвоприношения.

      – Нет, добрая Мелания, – ответила Амарилла, – я не пойду в храм. Могу ли я благодарить богов, не защитивших моего мужа? Нет, нет! Это было бы профанацией, оскорблением богов, если бы я стала петь вместе со счастливыми гимны благодарения и славословия, имея в сердце печаль.

      – Куда же тебе угодно? Тебе не следует сейчас возвращаться домой – пустые огромные комнаты еще сильнее возбудят тоску одиночества.

      – И, может быть, ох… может быть, вдовства…

      – Ведь у тебя, госпожа, нет дома любимой рабыни.

      – Это правда. Сегодня там нет ни любимых, никаких. Я их всех отпустила на триумф. Моя ключница, старая Амиза, как и я, верно, горюет, потому что оруженосец моего мужа – ее муж, а он тоже не вернулся, пропал. Ее ворчание, неумолчная болтовня мне опротивели. Она когда-то была любимицей моей матери. Она все твердит мне одно и то же о почтении к родителям, которых не за что почитать. Нет, не пойду домой к Амизе. Проводите меня в Коринфские ряды, к моей молочной сестре.

      – Это, осмелюсь тебе доложить, также не совсем хорошо, госпожа, – возразила Мелания, – у твоей молочной сестры теперь, конечно, идет пированье по случаю возвращения ее брата, а печальная гостья – веселому пиру помеха.

      – Кроме того, – перебила Марцелина, – среди купцов водится пьянство без меры. Кто-нибудь там привяжется к тебе, госпожа.

      – И это ты дельно сказала, – заметила Мелания, – а ты как полагаешь, госпожа?

      Льстивые служанки уже успели до того завладеть Амариллой посредством своей болтовни и ухаживаний, что она их считала добрейшими существами в мире.

      – Да, – подтвердила она.

      Ее силы теперь совсем ее оставили. Ей было все равно, куда бы ее ни вели и что бы с ней ни делали. Ей хотелось только отдыха, сна, забвения страданий или же утешения, ласкового слова, взгляда…

      – Не угодно ли госпоже пройтись за город на Via Appia? – предложила Марцелина.

      – Вот что выдумала! – воскликнула Мелания со смехом. – На Via Appia теперь очень многолюдно. Народ бродит, пьянствует с песнями по этому красивому предместью, полному кабаков. Плясуньи кружатся со своими бубнами. Когда же солдаты уйдут из Капитолия после жертвоприношения, на Via Appia начнется сущая вакханалия. Ты, Марцелина, предложила это, полагая, что госпоже хочется уединения среди гор и лесов?

      – Да. В минуты грусти, по моему мнению, лучше всего удалиться на лоно матери-природы, но не в свой дом, а в такие места, которые не напоминают ничего.

      – Но Via Appia место нынешним днем совсем непригодное. Ты желаешь в леса и горы, в тихое уединение, госпожа?

      – Да, Мелания. Это было бы очень хорошо, – отозвалась Амарилла, – но мне очень хочется спать. Я всю ночь не спала. А затем – такая ужасная весть.

      – Я тебе советую относительно этой вести верить Луктерию. Галлы – знатоки по части всяких гаданий и предчувствий.

      Амарилла взглянула на носильщика, бесцеремонно сидевшего у ее ног, и улыбнулась.

      – Я ему верю, – сказала она.

      Лицо Мелании имело сладенькое выражение заискивающего ожидания,