Вчерашняя мышь. Сборник прозы. Александр Левин

из сотен тысяч нейронов великой сети. Информация обрабатывается иначе, сотни объединенных амигдалин составляют существо, которое не в силах понять или даже услышать обычный сапиенс. Нет никаких объединенных разумов, нет разумов вообще, – это Ферма.

      И вот когда колония Д-22 была уничтожена… когда какие-то… когда они решили, будто кому-то так будет лучше, каждый из нас был вынужден вернуться в свое прежнее состояние.

      Возвращение было мучительным.

      Да и что я увидел, откатившись к индивидуальности? Ничего нового. Нет никакой разницы между обществом начала двадцать первого века и сегодняшним, – все выглядит необязательной атрибутикой, если в корне не поменялось ничего. Люди, освобожденные от необходимости совершать работу для обогащения или выживания (капитализм… или как это там… экономика социальных реакций!), должны были создать настоящее общество завтрашнего дня. Не знаю, как это правильно сказать. Мне не хватает выразительных средств.

      Становясь частью Фермы, я думал, что шагаю в будущее вместе со всем человечеством. Но где это будущее? Кровь и грязь. Художники, морфоскульпторы и поэты живого кино. Сброд. Куча окситоциновых наркоманов, которые однажды просто-напросто выпотрошат реальность…

      Я не понимаю, комиссар, не понимаю, почему Системы хотят быть людьми? Существо высшего порядка старается засунуть себя в мешок с дерьмом и отключить от всех знаний мира. Автономы – это странно и отвратительно. Лично я не мог и не смог бы просто стать одним из них. Базовый инстинкт, мой друг, – желание вернуться туда, где тебе было хорошо. Хотя бы попытаться вернуться.

      Я не вижу в своих действиях ничего предосудительного. Как я и сказал, они все уже были мертвы.

      Шульгин

      Луо предложили мне убежище. Если не смешно, то страшно станет точно.

      Вы бывали у них в коммунах?

      Они отказываются от обеспечения, которое дают машины, вырезают себе кружево и умирают там в каменных коробках, сотнями, дохнут как мухи; хотят спасти наш вид.

      Так говорят их евангелисты: спасем человечность, сохраним право быть собой. Цирк уродов… Я не знаю, почему Большая Мама их до сих пор не оптимизировала. Могут ли Системы входить в положение, сопереживать? Я бы не стал. Вообще заметил за собой, что просто физически не могу контактировать с датафобами. Отрицание техногуманизма сродни гомофобии начала прошлого века. Нельзя вцепляться в историю безумной мертвой хваткой и отказываться признавать, что мир изменился.

      Но вот толстяк-чиновник, представьте себе, смотрит на меня своими маленькими глазами, неотрывно, слишком редко моргая, будто хочет просверлить взглядом дыру у меня в переносице, и говорит: «Видите ли, Глеб, машины лишены наших, общечеловеческих ценностей». Да, он так и сказал, можете поверить?

      Луо решили забрать меня к себе, так как в гибридке я подвергаюсь смертельной опасности. Тут опасно, а там у них, среди разбитых солнечных панелей – рай земной. Честное слово, вы бы только видели лицо этого человека…

      Человек…