От тьмы к свету. Фредерик Фаррар

сопровождаемый толпой, не совсем довольной таким оборотом дела, повел полицейских к тому дому, за дверью которого скрылся подозреваемый им молодой человек. Дверь в прихожую была отперта, и на пороге забавлялся маленький раб, прыгая то туда, то сюда через порог.

      – Погоди скакать и кричать, – остановил ребенка старший из полицейских, – ответь-ка лучше на некоторые вопросы.

      – Знаешь этот топор, мальчик? – спросил его Пуденс.

      – Разумеется, знаю, – не запинаясь, ответил мальчуган, по малолетству не сумевший сообразить, в чем дело. – Это наш топор; мы только что уронили его…

      – Дело ясно, – сказал Пуденс, – и я согласен быть свидетелем. Но теперь вы должны освободить вашего арестанта.

      Молодой человек, действительный виновник кражи, был немедленно арестован. Однако ж отец его, во избежание позора, поспешил затушить дело и не доводить его до суда, дав тайком крупную взятку как блюстителям закона, так и серебряных дел мастеру.

      Толпа разбрелась, и Пуденс с Титом отправились по направлению к палатинскому дворцу. Вскоре они услыхали за собой чьи-то шаги и, обернувшись, увидали только что вырученного ими юношу.

      – Что тебе еще надо от нас? – спросил Пуденс, отвечая на умоляющий взгляд оборванца. – Я выручил тебя из беды, ну и довольно с тебя.

      – Я чужеземец и умираю от голода и усталости, – смиренно проговорил несчастный.

      – Он нуждается в деньгах, – сказал Тит и подал ему милостыню.

      Но незнакомец, преклонив колени, схватил полу ярко-красного плаща Пуденса и, поцеловав ее, воскликнул:

      – Возьмите меня, господин, к себе; я готов быть вашим рабом и служить вам.

      – Как тебя зовут?

      – Онезим.

      – Имя хорошее. Но кто ты? Надеюсь, однако, ты не беглый раб?

      – Нет, господин, – не запинаясь, отвечал Онезим, для которого, как и для большинства людей его расы, ложь не представлялась особенно предосудительным поступком. – Я проживал в Колоссах, когда меня захватил силой один работорговец; но мне удалось бежать.

      – Ну и что же: ты желал бы вернуться обратно в Колоссы?

      – Нет, господин; я сирота, родных у меня нет; я предпочел бы остаться здесь, чтобы зарабатывать себе средства к пропитанию.

      – Возьми его, – шепнул на ухо Тит центуриону. – В твоем доме найдется место для одного лишнего раба. И он почему-то нравится мне.

      Однако ж Пуденс, видимо, колебался.

      – Но подумай только – раб-фригиец, хуже ведь этого ничего быть не может. Народ самый ненадежный.

      – Можно будет исправить розгами, если окажется бездельником.

      – Так-то так; но ведь тебе известно, что наказывать своих рабов с помощью бича не в моих правилах.

      Оба говорили вполголоса и слышать их разговора юноша не мог; но он заметил колебания центуриона и, поспешив наклониться к земле, быстро провел пальцем по песку, как бы чертя что-то. Но, как ни быстро было это движение юноши, Пуденс все-таки успел разглядеть на песке абрис рыбы, который