Раздели меня поровну. Екатерина Александровна Фролова

вытянулся, прислушиваясь к словам матери.

      – Твой отец – Андрей, а «поганый хохляцкий выродок», как ты выражаешься, – твой брат.

      Севка медленно, словно заторможенный, поднялся из-за стола.

      – Что ты сказала? – переспросил он осипшим от волнения голосом, навалившись руками на стол.

      – Глеб – твой брат, – ещё тише повторила Ольга.

      Севка пошатнулся, но устоял. Этот удар был похлеще всех тех известий, которые он успел получить раньше. Это был удар в квадрате, в геометрической прогрессии. Чего хотела добиться этим мать – неизвестно. Хотела ли она разозлить или же пробудить в сыне понимание и братскую любовь? В любом случае, ни того, ни другого она не добилась. Только распалила его и без того отравленное сознание. Хмель из него вылетел, глаза бешено завращались, и скулы угрожающе напряглись, как и жилы на шее и руках.

      – Твой хахаль знает об этом? – резко спросил он мать, с трудом взяв себя в руки.

      Ольга отрицательно покачала головой.

      Севка хлопнул себя по лбу и, стараясь не разрыдаться, выдавил из себя:

      – Так вот почему отец нас бросил! В тот день он узнал, что я не его сын.

      Ольга ничего не ответила, чем подтвердила догадку Севки. Он вылетел из кухни и бросился в свою комнату, извергая ругательства и проклятия.

      Такого сюрприза он не ожидал. Если бы кто-то прежде сказал ему, что он сам из рода ненавистного Величко, Севка убил бы, не задумываясь. А что же теперь? Теперь, когда выяснилось, что у Севки есть еще два брата, что один из них женится на любимой женщине, что у тех двоих всегда был отец, а у Севки его не было. Он был приблудышем, которого мать когда-то нагуляла.

      Бедный, несчастный Севка. От жалости к самому себе ему стало тошно. Захотелось одним махом покончить с этим кошмаром. Выход напрашивался сам собой – уничтожить себя и тем самым избавиться от боли и страданий. Но когда Севка осознал, что и в самом деле на это способен, ему в голову пришла другая мысль: причинить боль заклятому врагу, а затем уже с улыбкой облегчения умереть самому. Пусть даже это будет кратковременное облегчение, но оно будет.

      В комнату вбежала мать, но Севка оттолкнул её и решительно двинулся к входной двери.

      – Куда ты, сынок? – спросила Ольга, тревожно нахмурившись.

      Севка не ответил. Он вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

      Тем временем свадьба была в самом разгаре. Лида и Глеб стояли на ковровой дорожке в Загсе и украдкой переглядывались. Они уже сказали нужные слова, теперь им оставалось обменяться кольцами и закрепить свой союз поцелуем.

      На Лиде было скромное белое платье, а в волосах скрывались белые цветы. Она была неотразима и, несмотря на простоту своего наряда, шикарна. Глеб с нежностью сжимал её руку, а глаза его светились неподдельным восторгом и восхищением, в них отражались болезненная любовь и нетерпение. Ему так хотелось, чтобы эта суета закончилась и влюблённые смогли бы остаться вдвоём…

      Лида ласково смотрела на своего жениха с тем превосходством, ощущение которого есть у каждой женщины, которую